Архив популярной музыки

МакШи: Я её не видела, ты уверен?

Дженш: Вот тебе и таможня: старая шлюха сидит и хочет поговорить с тобой (смеётся). Короче (смотрит на меня), о чём мы говорили?

Рик: Ну, о Pentangle. Вы играете три года…

Ренборн: Да.

Рик: Самое интересное в группе – ваш утончённый музыкальный вкус. Как у вас это получается?

Ренборн: Зависит от того, что мы собираемся делать. Народные песни, которые мы играем, в основном хорошо знают Джеки и Берт, или Берт, я и Джеки. Остальные в основном пишет Берт.

Рик: Как вы подбираете вещи?

Ренборн: Когда мы делаем аранжировки, они обычно появляются по частям. Я работаю над гармониями.

Рик: Как насчёт вещей вне Pentangle? Терри Кокс много работает сейшнменом, а ты?

Ренборн: Терри играет на любых сессиях, что попадаются. Он по большей части студийный музыкант.

Дженш: Рок-н-ролльщик.

Ренборн: Я тоже играл, но меня это достало.

Рик: И теперь ты?..

Ренборн: Делаю свои вещи. Раннюю музыку, ранний фолк. Это кайф для меня. Я балдею от Сэнди Булла из Бостона.

Рик: Берт, ты сказал про рок-н-ролльщика. А ты сам играешь рок-н-ролл?

Дженш: Нет, только не я. Я чистый фолковик, самый настоящий (смеётся). Остальные (машет рукой) – супер-пупер джазовые гитаристы, они – необычайная джазовая ритм-секция. В душе я простой Донован…

МакШи: Неееет…

Рик: Ты играл с Донованом?

Ренборн: Берт никогда не играл с Донованом. А Донован играл точно, как Берт, он выучил множество вещей Берта. Поэтому у него звучит, словно играет Берт. Он записал много вещей Берта.

Дженш: Что он делал, так это посылал своих менеджеров ко мне, пока я бухал в пабе. Те говорили: «Подпиши-ка эту бумажку». Я брал (стонет) и подписывал.

Рик: В общем, ты никогда не играл на его альбомах?

Дженш: Нет, я не играл. Смотрите, вы слушаете Led Zeppelin. Они сделали «Black Water Side»…

МакШи: Они её называют «Black Mountain Side».

Дженш: (смеётся) Это моя песня.

МакШи: Плагиат.

Рик: Да, я понимаю. Джимми Пейдж играет её в таком же стиле: сидит на стуле, склонившись над старой разбитой гитарой…

Дженш: Я так не делаю. Или нет? Беру старую разбитую гитару и играю…

МакШи: Нет, он имеет в виду специальную гитару для этой вещи. Вообще-то, я думаю, что это очень грубо. Берёшь чью-то вещь и выдаёшь за свою. Это меня раздражает.

Рик: Думаешь, Пейджу не стоило этого делать?

МакШи: Дома во всех газетах он всегда говорит о Берте. Что он повлиял на него. В смысле, зачем говорить такое, а потом вставить что-то на пластинку и написать Джимми Пейдж?

Рик: Группа Pentangle играет много народных вещей. Английские фолк-баллады звучат куда продвинутее по сравнению с американскими фолк-песнями.

Ренборн: Некоторые старые баллады удивительно сложны. Есть столько народных песен, их нужно возрождать, как это здесь делает Пит Сигер. Но можно послушать людей типа Дока Уотсона или Джина Ричи.

Рик: Т.е. песни легко найти?

Дженш: Нет, мы их создаём (смеётся).

Рик: Ваш джазовый саунд. Вы так сразу решили или случайно вышло?

Дженш: Не думаю, что мы делаем что-либо сознательно. Или я не прав?

МакШи: Нет, я тоже так думаю. Ведь мы таким образом собрались?

Дженш: Сознательно?

МакШи: Наоборот, бессознательно. Так всегда было. Дэнни так играет, Терри так играет.

Дженш: На них сильно повлиял джаз.

Рик: Так из-за этого вы делаете джаз-фолк?

Ренборн: Вот, что получается, когда мы берём народную песню. То, что Дэнни и Терри привносят, окрашено джазом. В частности Терри, использующий ударную установку вместо ручного барабана.

Рик: Как насчёт номера с ситаром?

Ренборн: Мы используем его только в одной вещи вместе с банджо. На последнем альбоме.

Рик: Сегодня вы начали концерт со старой вещи Jaynettes «Sally Go Round the Roses», номер с альбома «Basket of Light». Как появилась эта вещь, не совсем понятно.

Ренборн: Та вещь сначала не получилась. Более или менее мы её сделали в студии. Это просто блюзовая вещь, но приятная.

Рик: Что будет после тура, когда вы вернётесь в Англию?

Ренборн: Ну, нам нужно отдохнуть. Впереди фестивали и прочее. Мы пытались отменить кучу вещей, просто не делать их. Но многое впереди, например концерт на острове Уайт. Мы там будем. В данный момент здесь происходит фестиваль, не так ли?

Рик: Да, называется Земляничная гора. Только это не остров.

Ренборн: Кто-то сказал, что здесь был Альберт Кинг…

Рик: Нет, Альберт Коллинз. Он был здесь прошлой осенью вместе с Бо Диддли и Литл Ричардом.

Ренборн: Ух ты. Удивительно. Часто, где мы играем, проходят блюзовые фестивали. Мы приезжаем, а у них уже отыграли все, кто мог. А мы всегда их пропускали. Я бы хотел сходить на один такой. Посмотреть на Роберта Уильямса или Sun House.

Рик: Что скажете о текущей музыкальной сцене в Англии?

Ренборн: Ну, там хорошо. Fairport Convention были здесь. Вообще у нас много хороших групп. Многое изменилось. Многие, кого я знал, собиравшиеся стать фолк-певцами, собрали группы и делают дикие вещи.

Дженш: Ты пишешь интервью для андерграунд-радиостанции?

Рик: Нет, для андерграунд-газеты.

Дженш: А я думал для андерграунд-радиостанции.

Рик: Нет, мы ещё до этого не дошли.

Дженш: У твоей газеты есть название?

Рик: Она называется «Georgia Straight».

Дженш: Типа, пролив Джорджии?

Рик: Это каламбур.

Дженш: Не понимаю (смеётся).

Рик: Местная игра слов… Воды, омывающие Ванкувер, называются пролив Джорджии (Georgia Strait). А мы пишем Пролив Джорджии в другом смысле (Что-то типа Джорджия – гетеросексуалка – прим.пер.).

Дженш: Всё равно не врубаюсь (смеётся).

Рик: Ладно, чувак. Как насчёт людей, никогда не слышавших группу Pentangle? Как бы вы их завели?

МакШи: Лучший способ, я думаю, послушать нашу музыку. Вообще-то, мы мало о себе говорим.

Рик: Что ж, если мы говорим о том, что вы делаете вещи в основном бессознательно, можно ли это назвать определением возможностей группы?

МакШи: Дело в том, когда ты играешь в группе три года и вы существуете вместе – когда ты думаешь о большинстве других групп, они могут просуществовать год, а потом распадаются, и другая группа распадается, затем они объединяются, и получаются сопутствующие одной группе группы. Когда ты играешь с кем-то, ты узнаешь друг друга не только по-человечески, но и музыкально.

Рик: Я пытаюсь привести вас к самоопределению.

Дженш: Это невозможно. Никто этого не делал. Мы никогда не говорим об одной вещи: музыке. Никогда. Друг с другом не говорим. Понимаешь? Мы можем сказать, что собираемся делать дальше. Куда пойдём, в какие бары, сыграем ли в гольф или кто выиграл в футбол. Мы не говорим о музыке. Никогда. Можно говорить о чём угодно, но только не о музыке. Всё, что мы говорим о музыке, это: «Давайте порепетируем». И всё. Мы собираемся и играем. Если что-то получается – поехали! Вместо болтовни, понимаешь? Не нужно говорить. Поэтому нам сложно говорить с кем-то о музыке, потому что мы не говорим о ней.