Мой первый перевод – интервью американского журналиста Гэри Джеймса, которое Дон Брюэр (Don Brewer), барабанщиком легендарных Grand Funk Railroad, дал в 2004 году. Переведено с разрешения самого Гэри. Как он заметил, «я разрешаю тебе переводить. Сделай меня знаменитым у вас!»
Гэри Джеймс беседует с Доном Брюэром из Grand Funk Railroad
Хотите знать, каково определение рок-группы? Это Grand Funk Railroad.
Grand Funk Railroad (или Grand Funk) — американская хард-рок-группа, образованная в 1969 году. В течение 1969—1972 годов пять альбомов GFR стали платиновыми (остальные три — золотыми); общий альбомный тираж группы в 70-х годах составил более 25 миллионов. Grand Funk Railroad исполняли предельно упрощённый, но оглушительно-громкий вариант блюз-рока; впоследствии музыкальные критики стали упоминать их в числе провозвестников стоунер-рока.
Источник: Википедия
Grand Funk Railroad в 1970-м году продали в Америке альбомов больше, чем любая другая группа. В 1971-ом они побили рекорд The Beatles – билеты на два шоу на стадионе Shea расхватали за 48 часов, при этом группа заработала 300 000 долларов.
Grand Funk существуют по сей день, и мы поговорили с барабанщиком группы Доном Брюэром.
— В последний раз я видел Grand Funk в октябре 1972 года в «Онондага Каунти Мемориал» в Сиракузах, штат Нью-Йорк.
— Боже мой.
— Я никогда не забуду эту ночь, Grand Funk просто ошеломили аудиторию.
— Ничего себе.
— Люди не могли сидеть на своих местах и непрерывно смотрели на сцену, на которой происходило нечто невероятное. Вы, парни, были настоящими рок-звездами.
— (Смеется)
— Должен признаться, Grand Funk Railroad были одной из самых громких групп, которые я когда-либо слышал!
— (Смеется) Это не так сложно. Труднее всего сочинить музыку и выдать шоу. А звучать громко – очень просто.
— Любой может выкрутить громкость усилителя до упора.
— Ага.
— А ты носил беруши?
— Нет, в те времена не носил, зато сейчас пользуюсь. На протяжении многих лет я испытывал уши на прочность и теперь расплачиваюсь за это. Я пытаюсь сохранить то, что осталось.
— Так у тебя проблемы со слухом?
— В основном в верхнем диапазоне.
— В нынешнем составе Grand Funk нет Марка Фарнера.
— Верно.
— Как могут существовать Grand Funk без Марка Фарнера?
— (Смеется) Хороший вопрос. Как могут существовать Grand Funk без Мела Шакера или без Дона Брюэра? Жизнь продолжается. Люди принимают решения, всякое случается. Вряд ли во всех ныне существующих классических рок-группах играют те же ребята, с которых всё начиналось. Не так ли? Я думаю, музыка будет жить, пока ты предан духу группы, и ваша аудитория платит деньги. И это прекрасно. Большинство зрителей, которые сегодня приходят посмотреть на классические рок-группы, на самом деле не являются классической рок-аудиторией. Им просто нравится классический рок. Во время расцвета – не важно, в 70-е, 80-е или 90-е, — фанаты по-настоящему любили группы и все знали имя каждого участника. Этого больше нет. Однако, благодаря зрителям группы живут. Я думаю, это справедливо по отношению к музыке, и мне это нравится.
— Марк Фарнер предпочёл сольную карьеру?
— Да, он принял решение. В конце 1998 года Марк захотел выступать сольно и пошёл своим путём. Мы с Мелом заморозили дела на пару лет. Но по случайному совпадению мы познакомились с классными людьми и снова заговорили о Grand Funk Railroad. У нас появился Макс Карл из .38 Special, вероятно один из лучших исполнителей белого соул на планете. Если кто и может петь детройтский ритм-энд-блюз, так это Макс. То, что мы делаем – очень хорошо.
— Где вы выступаете?
— В основном на выставках, фестивалях и в казино, иногда в концертных залах. Зимой мы планируем провести тур по зрительским аудиториям. В прошлом году мы дали несколько концертов в Калифорнийском театре искусств. Обычно подобные площадки вмещают от двух до десяти-двадцати тысяч мест. Летом прошлого года в Норт-Тауанауанда, городке возле Буффало, на наш концерт в рамках фестиваля Canal Molson пришло двадцать пять тысяч человек. Мы отыграли большое шоу. В основном же зимой мы делаем чёс по казино.
— Ты смотрел телешоу American Idol?
— Очень редко (смеется). Я не большой поклонник шоу талантов и прочих реалити-шоу. Не то, чтобы я ненавижу их, но я стараюсь не смотреть эти передачи.
— По-твоему, это хороший способ открывать будущих звёзд?
— Конечно. Прекрасно, что есть всякие конкурсы, и любители могут достучаться до звукозаписывающих компаний. Именно таким образом состоялась карьера Рубена Стаддарда и Клея Эйкена. Хотя, я не знаю, как долго они продержатся.
— Я мечтаю, чтобы известный человек, например ты, выступил перед судьями, обязательно в маске. А судьи, особенно Саймон Коуэлл, зарубили бы тебя, а затем ты бы открыл своё лицо!
— (Смеется) Да им будет всё равно. Они делают шоу, смысл которого – унизить того, кто этого заслуживает, и выкинуть его за борт, а затем похвалить тех, у кого есть талант. Это же шоу, не грех приукрасить. Если бы всё делалось по-честному, мы бы померли со скуки (смеется). Смотрю ли я эти программы? На мой взгляд, там каждый играют свою заранее отведённую роль, как винтик механизма.
— Как ты думаешь, Grand Funk Railroad образца 1970 года смогли бы добиться успеха в современном мире?
— Я не вижу ни одной группы, которая нещадно пашет, как мы в прошлом. Больших звёзд сейчас нет. Ни у одного популярного музыканта я не вижу толпы верных почитателей. Группы приходят и уходят очень быстро. Это похоже на сладости. Публика съедает конфету, а затем хочет другую. Когда мы росли, всё было по-другому. Мы жили в эпоху, когда у групп были фанаты. Вы до дыр изучали конверты пластинок, читали, кто звукоинженер и где записан альбом. Теперь этого никто не делает. Я ни разу не видел, чтобы моя дочь изучала буклет CD – кто на чём играл. Никому нет до этого дела. Я не вижу групп с большой карьерой. Ещё раз скажу, музыка сегодня похожа на рынок потребительских товаров. Люди скушали одно, теперь подавай им другое.
— Несмотря на успех, Grand Funk игнорировала пресса, например журнал Rolling Stone?
— Не столько игнорировала, сколько мочила. (Смеется). Они ненавидели нас.
— Как ты думаешь, почему?
— Мне кажется, на самом деле они ненавидели не группу, они терпеть не могли Терри Найта. Он недавно скончался. Я не знаю, слышал ли ты об этом?
— Нет, я не знал.
— Да, произошла трагическая ситуация. Его убили. Новость шума не наделала, об этом сообщили недавно, месяц назад (в начале ноября 2004 года). История такая: у него была 16-летняя дочь от второго брака, точно не знаю. Терри оформил опекунство над дочерью, у которой был двадцатисемилетний парень. Предположительно, все трое жили в одной квартире в городе Темпл, штат Техас. По-моему, странно. Девушка угрожает побегом, если ей придётся расстаться со своим парнем. Что-то стряслось. Возможно, из-за дочери возникла ссора между Терри и парнем. У парня, я думаю, были проблемы с наркотиками. Он взял нож и нанёс удар Терри на глазах у дочери. Ужасно. Но вернёмся к Rolling Stone. Терри часто сам обострял ситуацию. Он хотел, чтобы все думали, что он и есть Grand Funk, а мы лишь марионетки. И что мы – продукт его таланта. Таким образом, он не позволял Rolling Stone и другим брать у нас интервью. Они все должны были брать интервью у Терри. Однажды он дал рекламу в Billboard, в которой показал всем средний палец. У него были очень плохие отношения с прессой. Терри считал, что любой пиар – хороший пиар, и даже если вас ненавидят, внимание вам обеспечено! В общем, он настроил прессу против группы. Когда мы избавились от Терри, нам пришлось менять всё… в том числе и музыку. Пресса начала нас хвалить только потому, что мы больше не работали с Терри Найтом.
— Раз мы заговорили о Терри Найте, каков его реальный вклад в Grand Funk?
— Терри сыграл очень важную роль, он помог нам подписать контракт с Capitol Records. Он открывал закрытые двери, помогал пробиться новой группе из Мичигана. Тогда мы назывались Terry Knight & The Pack… в которой играли Марк и я. Группа распалась. Мы стали называться просто The Pack. Мы играли во Флинте, но за пределы Мичигана не выезжали. Когда мы сменили название на Grand Funk Railroad, по сути мы оставались The Pack. Мы должны были выйти за пределы Мичигана, и Терри был ключевым человеком. Он получил место в отделе по работе с артистами и репертуаром в Capitol Records и смог открыть для нас несколько дверей. Вот что на самом деле произошло. Он дал нам надежду на будущее.
Терри был похож на Барнума и Бейли (одни из основоположников индустрии развлечений США – прим.пер.) и всегда смотрел далеко вперёд. Он был настоящей личностью и многому научил нас. Как ты сказал, когда вы смотрели на Grand Funk, вы видели звёзд, звёзд рок-н-ролла. Терри Найт был для нас наставником, он часто говорил: «Когда вы на сцене, то должны играть для задних рядов. Не играйте для кучки людей в партере. Играйте для галёрки. Всё, что вы делаете, гиперболизируйте». И это немногое, чему он нас учил. Он также был продюсером. Я думаю, ранние записи были плохо спродюсированы в техническом плане, но они точно несли в себе идею. Записи были очень сырыми, но честными, и я уверен, именно это людям понравилось.
— А Терри Найт показывал вам, как двигаться на сцене? Хотя этого не достаточно для успеха.
— Наставничество не обязательно подразумевает инструктаж… «здесь делай так, смотри за мной, а сам делай это». После концерта он говорил: «Знаете, что вы сделали в конце той песни? Сделайте это лучше, чётче!» Вот в чём заключалось наставничество – в раскрытии потенциала. Он помог Марку, он помог Мелу, он помог мне. Терри сыграл ключевую роль, чтобы мы стали больше, чем сама жизнь.
— В каждой истории успеха, есть талант и есть хайп. Терри относился ко второму типу?
— Точно. И вы должны уметь это делать в нашем бизнесе. Вы должны уметь пустить пыль в глаза. Посмотрите на политиков. Поглядите на враньё и обман из Вашингтона. Вот что требуется для того, чтобы достучаться до общественности.
— В «Энциклопедии Рок-н-ролла» журнала Rolling Stone о Grand Funk написано, что «все члены группы стали миллионерами в течение двух лет после дебюта». Это правда?
— Нет (смеется).
— Ваш первый концерт состоялся в Буффало, штат Нью-Йорк? Ты помнишь, где вы выступали?
— Да, это был какой-то небольшой зал. Терри знал каких-то владельцев кофеен и устроил нам выступление. Концерт прошёл так себе концерт, ничего особенного, но Терри раздул из него такое событие! Боже! Он вернулся в Нью-Йорк и рассказывал всем, что девочки рвали на себе блузки и бросали лифчики на сцену, хоть это и ложь. (Смеется)
— Гений Терри Найта в работе! Когда вы играли на стадионе Shea, то побили рекорд The Beatles.
— С точки зрения продаж билетов, и как быстро они продавались. (Смеется) Мы шутили тогда, что билеты просто печатали быстрее, чем для The Beatles. Но это был наш путь к славе. Мы продали билеты быстрее, чем The Beatles.
— Когда это произошло, что вы думали?
— Боже мой, то время… огромный билборд длиной на целый квартал с нашими лицами на Таймс-сквер. Впервые билборд на Таймс-сквер был использован рок-группой. Мы прилетели на вертолете, потом нас доставили на лимузине, и вот мы играем на Shea Stadium… это была мечта!
— Тот рекорд до сих пор никто не побил.
— То, что мы продали билеты быстрее, чем The Beatles? Не знаю. Я знаю кучу людей, которые много раз устраивали аншлаг на стадионе.
— Музыка Grand Funk начала меняться в 1975 году, когда вы записали такие вещи, как «Locomotion» и «Some Kind Of Wonderful».
— Мне кажется, мы менялись несколько раз. После того, как мы уволили Терри, музыка изменилась. «Phoenix» был первым альбомом после Терри. И мы сами спродюсировали его в Нэшвилле… со звукорежиссёром, специализировавшемся на кантри. Мы полностью, радикально отошли от всего, что Grand Funk Railroad делали раньше. Мы добавили четвертого участника, Крейга Фроста. На «Phoenix» музыка гораздо мягче. Все говорили: «Ух ты! Что случилось с Grand Funk?» Мы искали новые пути и понимали, что должны работать с более коммерческим материалом. Группа не могла ориентироваться исключительно на альбомы, потому что радио больше не ориентировалось на альбомы. Их интересовали хит-синглы. Таким образом, мы должны были двигаться в этом направлении. В общем, это был наш первый шаг в сторону коммерческого материала. Очень радикальный шаг.
Мы наняли Тодда Рандгрена, он спродюсировал два альбома. Мы хотели хитов и у нас получилось: “We’re an American Band”, “Walk Like A Man”, “Locomotion”, «Shinin’ On”. Не то, чтобы это были лучшие классические песни Grand Funk, но мы хотели записать хиты, иначе смысла не было что-то менять. Мы коренным образом сменили курс. Я начал больше сочинять и петь. С нами работал Тодд Рандгрен. Это была совершенно другая группа. Затем мы вновь изменились, поскольку в 1975 году появилось диско. Мы не могли играть диско, это не наше. Тогда мы подумали, что могли бы вернуться к ритм-н-блюзу, который всегда любили. Поэтому мы записали «Some Kind Of Wonderful», тоже хит. Потом «Bad Times», отличную поп-песню. Большинство людей не могли поверить, что это Grand Funk Railroad. Такой вот радикальный переход. Но чего не сделаешь, чтобы выжить в очень сложный период…
— Знаешь ли ты, что по словам Дэна Эйкройда, Джон Белуши был большим поклонником Grand Funk?
— Я слышал об этом.
— Должно быть, у вас было много поклонников в индустрии развлечений.
— Я думаю, что наша музыка выдержала испытание временем. все эти хиппи в 1969-м, антивоенное движение в 1972-73 годах. Потом наши вещи стали очень коммерческими. Многие люди видели Grand Funk в различных ипостасях, у каждого есть свой любимый период нашей истории.
— Как ты начал играть на барабанах?
— Ещё в школьной группе. Я поссорился с учителем, который руководил школьным оркестром. Сначала я играл на кларнете, но мне не нравилось, что учитель всё время требовал играть марши Джона Филиппа Соузы, вальсы и классическую музыку. И я постоянно подначивал его сыграть рок. Поэтому мы не ладили. Я играл партию первого кларнета, но затем потерял интерес к инструменту и оказался в последнем ряду. Однажды случилось, что в оркестре остались только девушки-барабанщицы, и требовались парни, которые не прочь поменять инструмент и сыграть на ударных, потому что никто из девчонок не мог нести бас-барабан. Я немедленно вызвался, потому что был сыт по горло кларнетом. К тому же классно играть среди девочек. (Смеется) Так я начал играть на барабанах. И мой отец был барабанщиком в джазовом оркестре во времена Великой депрессии. И когда он узнал, что я играю на барабане, то купил ударную установку, которую мы установили в подвале. Он многому научил меня. Мы слушали записи… и я учился играть вещи Чака Берри, Джерри Ли Льюиса, весь ранний рок-н-ролл. Затем я начал играть на ударной установке в школе. Я создал первую группу, которая фактически превратилась в The Pack, и в конце концов в Grand Funk Railroad. На самом деле всё началось у меня в подвале.
— Как ты познакомился с Марком, Мелом и Терри?
— Терри то играл, то уходил из The Pack. Моя первая группа называлась Jazz Masters. Мы общались с Терри, потому что он был ди-джеем. То есть, мы играли на школьных танцах, где Терри работал диск-жокеем. Он хотел быть певцом. Однажды он подошел к нам и сказал: «Я хочу, чтобы вы, парни, стали моей группой. Я хочу быть певцом». Все знали, что он работал на гастролях Rolling Stones. Мы решили попробовать и стали играть кавер-версии известных песен. На самом деле он был отличным фронтменом. Наша группа Terry Knight and the Pack стала пользоваться некоторым успехом в округе. Я познакомился с Марком во время конкурса групп. Я играл в Jazz Masters, а он в группе под названием Derelicts. Они должны были играть на одной стороне зала, и мы на другой, и аудитория должна была каждой хлопать. Тот, кто соберёт больше аплодисментов, тот и победит. Тогда я узнал Марка. Однажды нам понадобился бас-гитарист. Я предложил Марка, потому что он был отменным певцом и музыкантом. Мы спросили, может ли он играть на басу. Он ответил утвердительно. Так что он заменил Хермана Джексона, прежнего бас-гитариста. Затем Херман вернулся, и Марк ушёл.
Вскоре Марк снова пришёл, но как гитарист, поскольку пришлось заменить гитариста Кёрта Джонсона. Потом ушёл Терри Найт. Марк пел лучше, именно тогда Марк стал фронтменом. Когда The Pack распались, мы нашли Мела Шакера. У нас кончились деньги, и мы отправились к нашим менеджерам из Бэй-Сити: «Мы хотим получить своё оборудование, поскольку вы нам должны деньги». Мел играл в Question Mark and the Mysterians, которых опекала та же компания. Однажды после неудачной попытки вернуть конфискованную аппаратуру мы с Марком вышли из их офиса и услышали, как Mysterians репетировали на складе возле офиса. Мы заглянули туда и Марк сказал: «Я знаю этого пацана на басу. Давай возьмём его». (Смеется) Я был не против. Марк знал его со школы. Марк и я хотели играть в стиле Cream и Джими Хендрикса, это было в 1967-68 годах.
Нам требовался бас-гитарист. Мы познакомились с Мелом и забрали его из ? and the Mysterians. Мы сказали ему, что хотим создать мощное трио, и стали репетировать в одном из залов Флинта и писать новый материал. Марк приносил болванку, мы джемовали и получалась песня. Тогда он приносил ещё, и мы рубились дальше, пока не звучало хорошо. Сделав несколько песен, мы решили позвонить Терри Найту, который, как мы слышали, переехал в Нью-Йорк и получил работу в Capitol Records. Мы хотели попросить его о помощи, чтобы он замолвил словечко о нас. Итак, я написал ему письмо. Он ответил, что «то, что вы делаете, звучит отлично. Почему бы мне не приехать и послушать вас?». Тогда он сел в самолёт и полетел во Флинт – так всё и сложилось.
— Кто предложил сочинять собственную музыку?
— Мы сами к этому пришли. К тому времени движение хиппи заполнило залы и танцплощадки типа East Town Theater, Fillmore East и Fillmore West (в Штатах), Rock-Pyle в Торонто. И группы, стремившиеся попасть туда, не играли каверы и не выступали в барах. Если вы играете в баре, на вас смотрят свысока, потому что вы не исполняете собственный материал. Мы должны были решить, хотим ли мы получать деньги каждую неделю, играя в барах каверы, но без всяких перспектив, или же мы хотим попытать счастья со своими вещами. По крайней мере, если и делать каверы, то очень оригинально и свежо. Мы выбрали второе… быть оригинальной хипповой рок-группой.
— Как вы пережили промежуточный период после образования группы и до подписания контракта? Вы где-нибудь работали?
— Нет, мы давали достаточно концертов, чтобы сводить концы с концами. Но это было довольно тяжело. Временами мы сидели на мели. Я помню, как Марк и я отправились в Чикаго. Один парень делал рекламу конфет «Butterfinger» и ему потребовались вокалисты. Мы согласились спеть в рекламе и несколько лет получали небольшие авторские гонорары. Благодаря таким заработкам мы могли заливать бензин в машины. Время от времени мы получали 20 или 30 баксов. (Смеется) Тогда мы жили с родителями, нам просто хотелось отыграть где-нибудь несколько концертов и заработать немного денег. Вот и всё.
— Вы ведь играли на многих поп-фестивалях, например в Атланте?
— Да. Впервые мы участвовали на фестивале в Байроне, штат Джорджия, в 1969 году.
— Вы встречали таких людей, как Дженис Джоплин и Джими Хендрикс?
— Хендрикс приходил посмотреть на нас в Fillmore East, далее мы с ним играли на острове Рэндалл. Вместе с Дженис Джоплин мы выступали на международном поп-фестивале в Палм-Бич. Были ли мы знакомы, тусовались ли вместе? Нет, просто иногда пересекались. Так что мы никогда с ними не общались. Хотя, конечно, хотелось бы лучше их узнать.
— А они знали вас? Хвалили?
— Едва ли. Я имею в виду, в то время они уже были звёздами, а мы только заявляли о себе. Мы были из второго эшелона. (Смеется) Вряд ли бы они стали тратить время на нас, пока мы не совершили прорыв в 1971 году. Как я уже сказал, Хендрикс приходил на наш концерт.
— Он пришел за кулисы?
— Совершенно верно, он вошел в раздевалку, и я даже не сразу узнал его: настолько скромно был одет Джими. Как обычный парень с нью-йоркской улицы – бейсболка, футболка и куртка. Он не кричал всем: «Эй, я Джими Хендрикс, посмотрите на меня». Он пришёл инкогнито. У нас дух захватило, когда он вошёл. Группа Ноэла Реддинга Fat Matress играла на разогреве, поэтому Джимми и пришёл. Очевидно, Ноэл попросил Джимми послушать его группу, а он остался на Grand Funk, и это было здорово.
— Я помню, что читал, кажется в журнале Circus, что у роуди Grand Funk плохая репутация. Почему так вышло?
— Я не думаю, что это правда. Я считаю, у нас была отличная команда. С нами легко было работать. Мы всегда заботились о своём персонале. Когда вы приезжаете куда-либо, то должны вести себя пристойно. Мы нравились промоутерам. Так что я не знаю, где они это взяли. Это неправда. (Смеется) Промоутеры всегда говорили: «Боже, с вами, ребята, легко работать». Мы не изменились. Клиентам нравится работать с такой группой. С нами очень легко найти общий язык, в то время как другие группы требуют всё, что угодно, и если они этого не получают, то не выходят на сцену, пока их прихоти не удовлетворят. Если их райдер не выполняется, Боже, какой они устраивают ад.
— Ты ведь играл с Бобом Сигером в 1983 году?
— На самом деле, в 1982-м, 1983-м, а затем в 1986 и 1987 годах. Я отыграл с его командой два тура – совершенно другой опыт, и я был весьма доволен. Очень полезно поиграть совсем иную музыку с командой классных музыкантов.
— А как тебя приняли? Как аккомпаниатора?
— Как полноправного члена группы. Мне было очень приятно. Они хорошие парни, настоящие профессионалы. Их менеджер Панч Эндрюс – мой хороший друг. Прекрасное было время. Я играл с Бобом на церемонии введения в Зал славы рок-н-ролла в этом (2004) году.
— Grand Funk номинировали в Зал славы?
— Поклонники пытались несколько раз выставить нашу кандидатуру, но решение принимает журнал Rolling Stone. Это всё, что я могу сказать. (Смеется)
— Есть ли в настоящее время у Grand Funk контракт на запись?
— Никакого контракта нет. Учитывая, в каком положении находится радио, контракт на запись вряд ли нам сильно поможет. Классическое рок-радио не играет ничего нового. Мы не подходим ни к формату «Современный рок для взрослых», ни любому другому. Невозможно попросить их поставить Grand Funk Railroad, они никогда этого не сделают! «Нелья поставить Grand Funk Railroad. Это классика рока». Таким образом, никто из старичков не звучит по радио. Так сегодня сложилось в нашем бизнесе.
— Вы пишете новый материал?
— Да, мы играем новые вещи на концертах. Лучший способ показать то, что мы делаем, сделать это живьём. Мы открываем шоу новой песней. «Sky High» – ещё одна новая вещь, которую мы играем в середине концерта. После моего соло на барабанах мы играем тему, где каждый играет на перкуссии. Ещё мы исполняем рок-баллады. Для меня лучший способ проверить, насколько хороша новая песня, – если публика встречает её аплодисментами, ведь люди пришли послушать старые хиты. Не это ли истинное доказательства хорошей песни? Мы играем новые вещи в течение двух лет. Нам нравится.
— Так сегодня больше нет настоящего рок-н-ролла?
— Радио и звукозаписывающая индустрия существуют сами по себе. Раньше они тесно сотрудничали – все делали общее дело и помогали друг другу. Теперь это не так. Музыку можно скачать бесплатно, каждый может записать у себя дома что угодно. Не нужно идти в студию звукозаписи, а можно выложить музыку на веб-сайт. Теперь всё по-другому. Нам очень повезло, что мы можем давать концерты. Просто замечательно, что у нас есть такая возможность.
© Гэри Джеймс. Все права защищены.
9 хит-синглов Grand Funk Railroad попадали в Top 40 в период между 1970 и 1975 годами.
«Closer To Home» (#22), «Footstompin’ Music» (#29), «Rock ‘N Soul» (#29), «We’re An American Band» (#1)
«Walk Like A Man» (#19), «The Loco-Motion» (#1), «Shinin’ On» (#11), «Some Kind Of Wonderful» (#3), «Bad Time» (#4)
Дон Брюэр (Don Brewer, 03.09.1948) – американский барабанщик, вокалист и автор песен. С 1968 года играл в американской группе Grand Funk Railroad.
Об авторе: Гэри Джеймс пишет о шоу-бизнесе с 1978 года, в 2000-м он создал сайт www.classicbands.com, на котором публикует свои интервью и статьи о классическом рок-н-ролле. Гэрис взял интервью у почти полутора тысяч знаменитостей.
Читайте другие мои переводы.
Слушать Grand funk Railroad онлайн
