Билл и Джимми Пейдж обсуждают музыку Джуджуки, как ввести аудиторию в состояние транса, спекуляции на тему «инфразвукового» оружия для управления поведением толпы.
Опубликовано в журнале «Crawdaddy» в июне 1975 года. В оригинале здесь.
Шоу Джимми и Билла
Когда меня попросили написать статью о группе Led Zeppelin, я не был уверен, что справлюсь, поскольку недостаточно хорошо знаю музыку – я не музыкальный критик и не мне давать какую-либо оценку. Я решил просто сходить на концерт и поговорить с Джимми Пейджем, а уж статья… как получится. Когда беспристрастно собираешь факты, рано или поздно рождается своя точка зрения.
В первую очередь меня поразила аудитория. Мы прошли через одну линию охраны, затем через следующую – молодежь на удивление выглядела как единый организм: этакий паинька из среднего класса. Служба безопасности невозмутима и вымуштрована, «зайцев» выводят без лишнего шума. Поток толпы донес нас до наших мест в тринадцатом ряду. Незадолго до этого, во время непринужденного ужина перед концертом, компаньон из журнала Crawdaddy поделился своим предчувствием о том, что во время концерта произойдет нечто. Я ответил, что немудрено – народу собралось, как на корриду: впору было обзавестись соломенной шляпой для защиты от бутылок и прочих снарядов. Однако оставим опасность в маленьком городке на границе с Мексикой, где матадору редко удавалось выжить, да и нескольким зрителям приходилось расстаться с жизнью. Это называется «очистить путь».
Мы уселись. Я решил не затыкать уши – еще в Марокко я привык к громкой музыке барабанов и труб. Если играешь на них виртуозно, громкий звук производит освежающий и возбуждающий эффект. Нечто подобное я испытал и во время концерта. Уже тогда стало ясно – ничего плохого не произойдет. Безопасная и дружелюбная, атмосфера в то же время была накалена до предела. Я физически ощущал проходящие сквозь меня волны энергии от исполнителей к аудитории, которая, кстати, вовсе не была буйной и невменяемой. Спецэффекты подавались в меру и весьма умело.
Спецэффектов было немного: и, по-моему, это гораздо лучше, чем перебор. лазерные лучи, разрезающие дым из сухого льда, вызывали одобрительный гул зрителей. Номер Джимми Пейджа с порванными струнами был воспринят поистине драматично. Не меньшее впечатление произвело соло Джона Бонэма и преисполненные беспощадной жизненности тексты в подаче Роберта Планта. Исполнители отдавались выступлению без остатка, и шоу прошло великолепно. Во время завершающего номера – это была «Stairway to Heaven» – толпа зажгла спички, тут и там горели бенгальские огни; аудитория вела себя безупречно и наслаждалась концертом, создавая атмосферу школьной рождественской пьесы. В общем, хорошее шоу – уж точно его не назовешь ни рядовым, ни пресным. Уходишь с концерта, словно покидаешь реактивный лайнер.
Я набросал несколько мыслей – это было общее впечатление, которое ляжет в основу беседы с Джимми Пейджем. «Самый главный ингредиент любой успешной рок-группы – это энергия, вернее, способность впитывать энергию толпы и отдавать ее обратно. Рок-концерт – это своего рода ритуал рождения и преобразования энергии. Рок-звезд можно сравнить со священниками, эта тема раскрывалась Питером Уоткиным в «Привилегии». В этом фильме рок-звезда используется реакционными силами как средство для организации государственной религии. Вряд ли этот сценарий мог бы воплотиться в жизни. Я думаю, начни группа воспевать политические лозунги, она быстро растеряла бы аудиторию.
Шоу Led Zeppelin – это сочетание громкости, риффов и барабанов. Это напоминает трансовую музыку Марокко, магическую по своей природе и целям, связанным с рождением и управлением духовными силами. Все марокканские музыканты – маги. Народность Гнаоуа музыкой изгоняет злых духов. Музыка деревни Джуджука пробуждает бога Пана, бога Паники, и это поистине магическая сила, выметающая всякую фальшь. Необходимо помнить, что все искусства – музыка, рисование и литература – имеют магическую природу. Благодаря этой магии достигается осязаемый результат. На концерте Led Zeppelin таким результатом можно считать пробуждение энергии у исполнителей и аудитории. Но магия живет, пока питается энергией своих источников, а это очень опасно».
Интервью
Мне казалось, что эти рассуждения могут лечь в основу моей беседы с Джимми Пейджем, которая не должна выглядеть как интервью. В самом формате интервью кроется что-то не правильное: кто-то сует тебе под нос микрофон и говорит: «Мистер Пейдж, не хотите ли поговорить о своем интересе к оккультизму? Вы могли бы назвать себя приверженцем подобных вещей?» Даже умный вопрос побуждает дать осторожный ответ «микрофону-под-нос». Впрочем, как только Джимми Пейдж вошел в мою студию в центре города, я понял, что есть и другой путь.
Мы начали разговор за чашкой чая и обнаружили, что у нас много общих друзей: агент по недвижимости, который вел переговоры по покупке дома Алистера Кроули в Лох-Нессе; эксперт по летающим тарелкам и пирамидам Джон Мичел; режиссер фильма «Представление» Дональд Кэммелл; режиссер Кеннет Энгер, а также Мик и Крис Джаггеры. Тема магии возникла в связи с Алистером Кроули и фильмом Кеннета Энгера «Восхождение Люцифера», над саундтреком к которому работал Джимми Пейдж.
Поскольку слово «магия» может сбить с толку, я бы хотел уточнить, что подразумеваю под понятием и под магическим истолкованием так называемой реальности. В основе определения термина «магия» лежит утверждение воли как главенствующей движущей силы Вселенной – глубокой веры в то, что ничего не случается без воли кого-либо или чего-либо. Для меня это всегда было очевидным. Стул не сдвинется, пока его кто-нибудь не подвинет. То же самое происходит с вашим физическим телом: будучи материальным, оно повинуется вашей воле. Ходьба по комнате – магическое действие. С точки зрения магии ни смерть, ни болезнь, ни несчастье, ни война либо беспорядки не являются случайными. В мире магии вообще нет случайностей. Зато есть воля – еще одно имя живой энергии. Рок-звезды жонглируют расщепляемой энергией, способной взорваться в любой момент… «А теперь прошу извинить, из столицы передают футбольные результаты. Надо изобразить интерес», — протянул живой и невредимый Команданте на страницах моей книги (У. Берроуз цитирует главного героя своего произведения «Мягкая машина» («Soft Machine»), посвященного теме поражения тела различными орудиями контроля.). Другая рок-звезда сказала мне: «Пока Ты просиживаешь тут задницу и пишешь, толпа фанатов может разорвать меня на части, как Орфея» (По одной из версий, мифического героя разорвали на части отвергнутые им женщины).
Джимми Пейдж поведал, что в равной степени обеспокоен расщеплением коллективного бессознательного и рискованной необходимостью управлять им. Я уже был наслышан об этом от репортеров журнала Life—Time. один из них рассказал жуткую историю: «…Старого Бернса вытащили из грузовика, и толпа содрала с него кожу. Когда мы подошли с фотоаппаратами, кровавое тело все еще извивалось, как червяк. А в это время другая часть репортеров делала снимки – ЩЕЛК… ЩЕЛК… ЩЕЛК… дабы запечатлеть вашу реакцию». За обедом в мексиканском ресторане я рассказал Джимми о беспорядках на футбольном матче в Лиме в 1964 году.
Мы вошли в VIP-зону, декорированную в стиле «Триумфа воли». Военная музыка, длинные аллеи, застывшие полицейские с собаками на цепях – толпа нервно возбуждается от воздействия раскаленного, душного, наполненного угрожающим электричеством воздуха. Над Лимой нависли серые облака, люди беспокойно посматривают на них… в последний раз в Лиме шел дождь в год большого землетрясения, когда оползни и сели поглотили целые города. Коп пинает кого-то и толкает в сторону выхода. О, счастливчик! Собаки угрожающе воют. Игра проходит напряженно. Ничья до конца последней четверти, а затем было принято странное решение: гол, принесший победу Перу, отменен уругвайским арбитром. Толпа гневно заревела. А затем огромный черный парень по прозвищу Ла Бомба, до того устроивший беспорядки на трех футбольных матчах и в целом имеющий двадцать три привода, выскочил на поле. Шквал фанатов последовал за Бомбой – уругвайский судья смылся с проворностью крысы (или злого духа). Полиция направила в толпу слезоточивый газ и спустила кровожадных псов, обезумевших от страха, злости и едких веществ. А затем раздался звук низвергающейся горной лавины – упало несколько капель начинающегося дождя.
– Да, я думал об этом. Мы все думаем. Важно сохранять равновесие. Дети приходят послушать музыку. Наша работа состоит в том, чтобы они отлично провели время без всяких бед.
Помните группу под названием Storm? Они играли в танцевальном зале. огонь… выходы закрыты… тридцать семь человек погибли, включая всех музыкантов. Если сегодняшние исполнители не думают об огне и панике, у них просто нет мозгов. Лучший способ предотвратить беду – предусмотрительно принять меры. Нельзя отвергать реальность. Наверняка признаки грядущего бедствия можно было обнаружить в том зале еще в начале выступления. Если бы артисты были осторожнее и вовремя приняли меры, они бы точно позаботились о том, чтобы выходы были открыты.
Сперва я разлил виски на два пальца у себя в норе на Франклин-стрит и рассказал Пейджу о майоре Брюсе МакМаннауэйе, целителе и экстрасенсе из Шотландии. Майор обнаружил свои необычные способности во время Второй мировой войны. Обнаружив, что его полк отрезан от медицинского обеспечения, майор начал делать пассы руками. «Может, это чушь собачья, но попробовать стоит», – сказал он себе. И выяснилось, что он является экстрасенсом. Его способности так высоко ценились в Адмиралтействе, что майора вызывали отыскивать утонувшие подлодки, и он никогда не ошибался.
Я посетил его семинар по медитации, оказавшийся фокусом с индийским канатом. Перед началом сеанса майор рассказал нам кое-что о потенциальной силе групповой медитации. Он видел, как поднимается в воздух церковный орган весом в шестьсот фунтов. Я не видел причин сомневаться в этом, так как майор не был способен обманывать. Во время сессии после нескольких предварительных упражнений майор попросил нас увидеть колонну света в центре комнаты, а затем провел нас сквозь свет на плато, где мы встретили прекрасных дружелюбных людей, что-то типа лестницы в небеса. Я имею в виду, мы действительно там были.
Я повернулся к Джимми Пейджу: «Конечно, мы имеем дело с медитацией – тщательно продуманным введением людей в состояние транса под наблюдением старого мастера. При поверхностном сравнении заметно нечто общее с рок-концертом: одна движущая сила – человеческая энергия и ее потенциальная концентрация». Я подчеркнул, что миг, когда лестница в небеса становится действительно возможной для аудитории, в то же время может стать и источником опасности. Джимми тоже высказался озабоченным касательно силы концентрации массовой энергии: она может таить в себе опасность, и чтобы ее избежать, требуются навыки и умение удерживать равновесие… словно ты везешь тонну нитроглицерина.
«Мы несем ответственность перед аудиторией, — сказал он. – Мы не хотим, чтобы с этими детьми случилось что-нибудь плохое. Мы не хотим выпускать что-то, с чем мы не можем справиться». Мы поговорили о магии и об Алистере Кроули. Джимми сказал, что Кроули оклеветали как черного мага, в то время как магия не является ни черной, ни белой, ни хорошей, ни плохой. Магия реальна – это то, что люди на самом деле чувствуют, чего хотят и кем являются. Я заметил, что «или/или» по отношению к магии является смирительной рубашкой, которую придумало христианство. Тогда вся магия стала черной, ученые переняли данное убеждение от церкви, и западный человек задыхается в немагической вселенной, известной как «так и должно быть». Рок-музыку можно расценить как попытку разбить мертвую бездушную вселенную и оживить вселенную магии.
Джимми рассказал мне, что в доме Алистера Кроули положительные вибрации, их особенно ощущают те, кто от природы чувствителен и расслаблен. В какой-то момент дом оказался в центре огромного скандала с цыплятами, в котором косвенно был замешан актер Джордж Сандерс, хотя ему удалось избежать каких-либо обвинений по этому поводу. Сандерс покончил жизнь самоубийством в Барселоне, и мы вспомнили его предсмертную записку: «Оставляю вас в этой милой выгребной яме».
Я сказал Джимми, что ему повезло получить дом с монстром на переднем дворе (Имение Джимми Пейджа, а раньше – Алистера Кроули, выходит на озеро Лох-Несс). Так как насчет лохнесского чудовища? Джимми уверен, что оно существует. Я высказал свои сомнения относительно того, что ему хватает пропитания, – не то чтобы это было совсем невозможно, скорее, большее беспокойство вызывала необходимость заботиться о чудовище. Что думал по этому поводу Алистер Кроули? По-моему, он ничего об этом не говорил.
Мы поговорили о трансовой музыке. Джимми Пейдж слышал пластинку Брайана Джонса с записью из Джуджуки. Мы обсудили возможность синтеза рок-музыки с некоторыми древними формами трансовой музыки, прошедшими сквозь века. Такой синтез способен оказать мощное, практически гипнотическое воздействие на аудиторию. Он очистит древние формы от плесени фольклора и добавит новые приемы в арсенал рок-групп.
Еще мы говорили о спецэффектах, используемых на концертах. «Конечно, — сказал он, – Лазеры, свет, сухой лед прекрасны – но нужно соблюдать баланс. Шоу не должно злоупотреблять спецэффектами, сколь бы впечатляющими они ни были». Я заговорил об инфразвуке, то есть тонах ниже частоты шестнадцать герц, подвластной восприятию человека, в то время как ультразвук выше этого уровня. Профессор Гавро из Франции разработал инфразвук в качестве военного оружия. Мощная инфразвуковая установка может, по его утверждению, убить любого в радиусе пяти миль, разрушить стены и разбить окна. Инфразвук убивает путем создания вибраций в теле; как объясняет Гавро: «вы чувствуете, как органы в теле трутся друг о друга». План этого устройства можно получить во французском патентном бюро. Генераторы инфразвука можно соорудить из недорогих материалов. Однако нас волнует отнюдь не безграничное военное применение инфразвука: гораздо больший интерес представляет возможность распространения звуковой волны дальше, чем на пять миль.
Инфразвук создает вибрации в органах и нервной системе. Обязательно ли эти вибрации вредные и неприятные? Вся музыка при любой громкости создает вибрации в теле и нервной системе слушателя. Поэтому люди и слушают музыку. Карузо, как вы помните, мог разбить бокал шампанского в комнате. Особенно интересны ритмические пульсы инфразвука, своего рода инфразвуковая музыка. Вы ее не можете слышать, зато можете почувствовать.
Джимми заинтересовался, и я дам ему газету со статьей об инфразвуке. Судя по всему, смертельный диапазон находится в пределах семи герц и даже при низкой громкости влияет на каждого. Люди нервничают, чувствуют недомогание, депрессию и в один голос восклицают: «Мне ужасно плохо!» но на рок-концерте вам бы этого хотелось в последнюю очередь. Тем не менее, в границах инфразвука можно найти безопасный диапазон. Буддистские мантры тоже создают вибрации в теле. Но можно ли этого достичь более мощным и безопасным способом с помощью инфразвуковых ритмов и, разумеется, в сочетании со слышимой музыкой? Вероятно, инфразвук даст новое направление рок-музыке.
Можно ли разработать нечто сравнимое с гидролокационным средством общения у дельфинов? То, что могло бы передавать непосредственный гидролокационный опыт без применения символического языка? Я упомянул, что разговаривал с доктором Труби, работавшим с Джоном Лилли (John Cunningham Lilly (1915 – 2001) – американский врач-психоаналитик, ученый-нейробиолог.) над записью разговоров дельфинов. Доктор Труби – специалист по межвидовой коммуникации, он выиграл грант правительства. Наши дети рождаются венерианцами, мы начинаем их понимать, только когда они учатся говорить. Я предположил, что ВСЕ коммуникации на самом деле являются межвидовыми, другое дело, что природа вербальных и символьных коммуникаций вторична.
Есть ли у дельфинов язык? И что такое язык? Я называю языком коммуникационную систему, в которой данные представлены вербальными и письменными символами, не являющимися объектами сами по себе. Слово «стул» не является само по себе объектом, т.е. стулом. Поэтому любая система коммуникации всегда вторична и символична, тогда как мы можем придумать немедленную и прямую форму коммуникации, минимально использующую символы. Музыка, конечно же, стоит ближе к прямой коммуникации, чем язык.
Можно ли музыкальную коммуникацию отточить с помощью инфразвука и тем самым сделать второй шаг вперед? Первый шаг был сделан, когда музыка пришла из танцевальных залов, закусочных и ночных клубов Мэдисон Сквер Гарден и стадиона Шей. Рок-музыка обращается к массовой аудитории и не является пристанью для кучки ярых поклонников. Может ли рок-музыка сделать шаг вперед? Или же это просто самоограничивающаяся форма в попытке утолить желания масс? Сколько радикально нового могут без вреда впитать в себя массы? Мы возвращаемся к вопросу о равновесии. Сколько нового материала может принять массовая аудитория? Может ли рок-музыка идти вперед, не теряя при этом фанатов?
Мы поговорили об оргоновом аккумуляторе Вильгельма Райха, я показал Джимми планы, как собрать такое устройство, которые передала мне дочь Райха. В целом устройство очень простое, оно состоит из железа или стальной стружки внутри и органического материала снаружи. Мне кажется, это очень важное открытие. Недавно ученый из НАСА объявил об «электрическом источнике» теории заболевания рака, практически идентичной теории рака Райха, созданной двадцать пять лет назад. Тот ученый никак не признает вклад Райха. Я показал Джимми оргоновый ящик, и мы согласились, что оргоновые аккумуляторы пирамидальной формы с намагниченным железом могут быть очень мощными.
Мы поговорили о фильме «Представление» и методе нарезок, использованном в нем. Этот метод был адаптирован к литературе в 1959 году Брайоном Гайсиным, который сказал, что литература отстала на пятьдесят лет от изобразительного искусства, и применил метод монтажа к литературе. Например, если вы пройдетесь по Таймс-сквер, а затем нанесете на холст все, что видели, в результате получится монтаж… человека загородила машина, отражения в витринах магазинов, фрагменты дорожных знаков. Энтони Бэлч и я работали над фильмом под названием «Нарезки», в котором пленку разрезали на части и склеили в произвольном порядке. Николас Роуг и Дональд Кэмел присутствовали на сортировке пленки незадолго до создания «Представления».
Музыкальные нарезки использовал Эрл Браун и другие современные композиторы. Что отличает форму нарезок от, скажем, отредактированного попурри, так это то, что нарезки в определенном смысле случайны. Например, если вы сделали попурри, взяв по тридцать секунд из разных произведений, и склеили эти разные части в одно целое. Под нарезками понимают зачастую более ограниченные темы, и это нонсенс. Вот, к примеру, фраза-нарезка, взятая из из этой статьи: «Я вижу лазерных безбилетников с благодарным восклицанием сидя в тринадцатом ряду» (на самом деле «зайца» вывели из переднего ряда сотрудники безопасности, об этом случае я забыл, пока не увидел нарезку).
За обедом в мексиканском ресторане я был удивлен тем, что Джимми Пейдж никогда не слышал о Пертильо, основателе профсоюза музыкантов, вклад которого в улучшение финансового положения музыкантов посредством защиты авторского права оказался больше, чем у кого-либо еще. Интересно, смогла бы рок-музыка подняться без Пертильо и профсоюзов, которые отнесли музыкантов к разряду высокооплачиваемых профессий, тем самым привлекая менеджеров, публику и массовую аудиторию?
Музыка, как и другие виды искусства, по сути, магическая и церемониальная. Может ли рок-музыка вернуться к церемониальным корням, заинтересовав этим своих поклонников? Может ли рок-музыка использовать древние формы, например, марокканскую трансовую музыку? В настоящее время существует большой интерес к оккультизму и другим средствам расширения сознания среди молодых людей. Может ли рок-музыка напрямую апеллировать к этому интересу? Короче, мы видим некоторое количество несопоставимых тенденций, которые нужно синтезировать. Может ли рок-музыка выступить средством синтеза?
Порванные струны, соло Джона Бонэма на барабанах, живость Роберта Планта – когда столько людей собираются ради таких вещей, это очень хорошо. Купите соломенную шляпу у входа, потому что публика зажигает спички. Холодные организованные лазерные лучи плавно бороздили аудиторию. Россыпь искорок. Опасность для городка на границе с Мексикой. За чашкой чай мы начинаем разговор о массовом бессознательном, глядя на фото беспорядков во время футбольного матча в Лиме. Уругвайский арбитр – еще одна рок-звезда. Звук – как ниспадающие горные лавины всевозможных угроз. Наша работа состоит в видении проблем и застоя на середине пути – помните лестницу в Швейцарию? Настоящий огонь. Не увидите, если не поверите, – как и в случае со скрытыми силами. мы играли на танцплощадке в раю в тот момент, когда лестницу открыли для аудитории.
![William Burroughs Interviews Jimmy Page [1975] | End of the Game](https://endofthegame.files.wordpress.com/2012/03/zepburroughs.jpg)
Слово в слово
Уильям Берроуз: Мне действительно понравился концерт. Мне кажется, у вас много общего с марокканской трансовой музыкой. На самом деле.
Джимми Пейдж: Ну да.
УБ: Мне интересно, вы сознательно используете…
ДП: Ну, на самом деле кое-что есть на треке «Kashmir» – басовая линия – хотя никто из нас не был в Кашмире. Просто мы все увлекались подобной музыкой. Меня очень интересует этническая музыка со всех концов мира.
УБ: Ты был в Марокко?
ДП: Нет, не был, как это ни прискорбно. Я был только в Индии и Бангкоке, ну и в других местах Юго-Восточной Азии…
УБ: А я никогда не был восточнее Афин.
ДП: …Потому что когда все путешествовали, ездили в Марокко, на юг, посещали Стамбул, я в это время учился в колледже искусств, а затем занялся музыкой. Короче, я пропустил бум путешествий. Но я знаю музыкантов, которые были там, видели арабов и играли с ними.
УБ: Они думают о музыке полностью в магических смыслах.
ДП: Да.
УБ: Их музыка используется для магических целей. Например, музыка Гнаоуа изгоняет злых духов, а Джуджука вызывает Пана. Музыканты там – все маги, вполне сознательно.
УБ: Я думал о концентрации массовой энергии на поп-концертах, и если бы ее передавать, скажем, через магию… по лестнице в небеса… это было бы актуально.
ДП: Я знаю. Некоторые так хорошо осведомлены об этих энергиях, что могли бы легко… например, как-то мы играли в Филадельфии, зал там просто дыра… а в службе безопасности работают худшие уроды Штатов. Я видел, что там случилось, и меня просто скрутило. Если бы я не играл на гитаре, то разбил бы ее об чью-нибудь голову. Это двухгрифовая гитара, которую невозможно заменить. Нужно ждать девять месяцев, пока в Gibson тебе не сделают новую.
Что там случилось: кто-то подошел к центру сцены сделать снимки или что-то еще. Другой сказал: «Убирайся отсюда». А тот не ушел. Затем парень из охраны перелез через ограждение, за ним другой, и еще один, и еще… все они столпились наверху… было видно, как кулаки обрушиваются на беднягу. Потом они его за волосы оттащили в сторону и запинали ногами. Просто отвратительно. Я хочу сказать, что… наши фанаты, люди на наших концертах очень дисциплинированные. Совсем не как у Элиса Купера, где нужно очень постараться ввести их в нужное состояние. А потом получить рецензии в прессе. А негатив, сказанный в определенный момент, может испортить все вокруг.
УБ: Нужно соблюдать равновесие…
ДП: В Америке, да.
УБ: Аудитория в тот вечер хорошо себя вела.
УБ: Вы используете лазеры на всех концертах?
ДП: Здесь – да, везде.
УБ: Очень впечатляет.
ДП: Думаю, нам нужно еще немного добавить. Что думаете? Около тридцати. Вы знаете, что их видно на Луне? Их даже рассматривали… короче, их использовали для Луны. Меня весьма впечатлило.
УБ: эта машина не вызывает разрушения.
ДП: если вы посмотрите прямо на нее, то да.
УБ: я имею в виду… она не может прожечь дырку в…
ДП: Нет… ее бы тогда сломали. Я жду, когда можно будет использовать голограммы, трехмерные изображения. Еще я хотел использовать генератор Ван Дер Графа. Вы его видели в старых ужастиках…
УБ: Да-да, Франкенштейн и все такое.
ДП: Когда мы впервые приехали сюда… набор на военную службу шел полным ходом, и если вы оставались в Штатах больше шести месяцев, то вас могли призвать на службу.
УБ: Я этого не знал.
ДП: Вот так.
УБ: Я думал, для этого нужно быть гражданином США.
ДП: Не-а. Мы едва не злоупотребили гостеприимством. Я работал здесь в студиях, продюсировал. И когда подходил срок шести месяцев, приходилось работать в авральном порядке. Хотя у меня было пару дней до окончания срока, но мне требовалось закончить пластинку.
УБ: И что, они вас поджидали?
ДП: Не совсем. Конечно, им бы потребовалось время сообразить, но кто-нибудь обязательно бы пришел. Вы же знаете, они следят за людьми.
УБ: Ты слышал что-нибудь об инфразвуке?
ДП: Расскажите.
УБ: Инфразвук находится за пределами слышимости. Некто из Франции по имени профессор Гавро открыл его в качестве военного оружия. У него была инфразвуковая установка, включив которую, он мог убить любого в радиусе пяти миль. Также разрушаются стены и окна. Смерть происходит от вибраций органов в теле. И что меня интересует: можно ли ритмическую музыку на границе инфразвука использовать для создания ритмов в аудитории? Потому что любая громкая музыка на самом деле создает вибрации. Отчасти таким образом достигается нужный эффект.
ДП: Ммммм…
Уильям Берроуз: Вообще-то… сделать инфразвуковую установку не сложно.
Джимми Пейдж: Я слышал об этом, но не в подробностях. Я знаю, что определенные частоты могут вызвать болезненное состояние.
Уильям Берроуз: Да, это так. Даже с фатальным исходом. Это не то, что ты ищешь. Но можно ведь создавать вибрации…
Джимми Пейдж: Ха-ха, машина со смертельными лучами! Когда появилось радио, люди пикетировали радиостанции – не так ли? – говоря: «Мы не хотим вредных лучей» (смеется)…В общем… определенные ноты могут разбивать стаканы. Оперные певцы звуком могут разбить стакан, так ведь?
Уильям Берроуз: Один из трюков Карузо.
Джимми Пейдж: Это правда?
Уильям Берроуз: Конечно.
Джимми Пейдж: Никогда такого не видел.
Уильям Берроуз: Я тоже никогда не видел, но я знаю, что это возможно.
Джимми Пейдж: Я хочу лазерные ноты. Вот что мне нужно! Прямо сейчас!
Уильям Берроуз: На самом деле можно такие вещи сделать из деталей, купленных на свалке. Машина совсем не сложная. Что касается патента… он из Франции, и согласно французским законам, можно приобрести патент. За очень маленькую сумму.
Джимми Пейдж: Видите ли, дело в том, что трудно понять, что в данный момент происходит – со сцены в зрительном зале. Вы только можете… я имею в виду, я никогда не видел, как группа играет. Потому что я сам часть этого, я могу видеть нас только на пленке, или послушать. Но я знаю, что я увижу. Что касается ритмов в аудитории. Я соглашусь с этим. Однозначно. И… музыка, сотканная из риффов, на самом деле имеет трансовый эффект, в этом плане она похожа на мантру. За это на меня нападали.
Уильям Берроуз: Что делает мантра? Она создает в теле определенные вибрации. И вы, скорее всего, делаете ту же самую вещь. Конечно, они… совсем не похожи. Но мне всегда было интересно, можно ли сделать ли что-нибудь интересное на границе инфразвука.
Джимми Пейдж: Ага.
Джимми Пейдж: В прошлом году мы играли подряд три часа, физически это был настоящий… то есть когда я вернулся с последнего тура, то не понимал, где нахожусь. Я даже не знал, куда собираюсь. Мы закончили в Нью-Йорке, и единственная вещь, которую я осознавал, был мой инструмент на сцене. Я просто не мог… я был полностью в ауте.
Уильям Берроуз: А сколько вы играли недавно? Два с половиной часа?
Джимми Пейдж: Да, два с половиной часа. Раньше играли по три часа.
Уильям Берроуз: Я бы не смог читать три часа подряд.
Читайте другие материалы на тему Led Zeppelin.
Перевод напечатан в книге Ричарда Коула «Лестница в небеса. Лед Зеппелин без цензуры» издательства «Гонзо». Перевод мой, редактура Светланы Сапожниковой.
