Ян Аккерман. Голландское удовольствие.
Guitar Player, май 1975
Автор: Стив Розен
Источник: http://www.focuscollection.com/listings/l0608.html
Ян Аккерман, гитарист группы Focus, принадлежит к новой плеяде европейских гитаристов, так долго находившихся в тени английских музыкантов. В то время как островитянин растёт на американском блюзе и собственных современниках (таких легендах как Джефф Бек, Эрик Клэптон и Джимми Пейдж), континентальный энтузиаст черпает вдохновение глубже, например у И.С. Баха и Джанго Рейнхардта. Поскольку европеец Аккерман эклектичен в подходе к инструменту, в родной стране его далеко не сразу приняли наравне с прямолинейными английскими и американскими гитаристами. Звук и техника Яна Аккермана сочетают нежность и требовательность классической гитары (которой он владеет в высшей степени превосходно) с рёвом и напором инструмента электрического (каждый год он занимает высокие места в английских инструментальных опросах и в опросе GP-1974 поднялся на четвёртое место). Родившийся 27 лет назад в Нидерландах, Ян беззаветно предан гитаре, и даже во время этого интервью нежно прижимал к груди новенькую акустику Martin.
Создаётся впечатление, что ты начал играть на гитаре в очень раннем возрасте.
Это так. Когда мне был год или два, у меня было маленькое пианино, на котором ничего нельзя было сыграть, поскольку отсутствовали чёрные клавиши, т.е. оно было тональным. Только через несколько лет в витрине магазина около дома я увидел маленькую гитару, которую на Рождество мне и подарили. Она стоила десять баксов, с тех пор я играл дни напролёт. Мой отец сказал, что я должен знать больше о гитаре, и он добился, чтобы я получил государственную стипендию, но я должен был сдавать отцу экзамен. Пять лет я сдавал экзамены, затем с меня начали спрашивать музыкальную теорию, вследствие чего выгнали. Но теперь я читаю ноты очень хорошо. Я также могу читать и табулатуру, нотную запись музыки 15 и 16 века для лютни.
Ты помнишь, когда получил свою первую электрическую гитару?
Когда мне было 5 или 6 лет. Это была гитара Egmond, странная балалайка. Она была сделана из трёхслойного дерева, но выглядела как полено. Я бы хотел сказать, что не умею играть на гитаре, но люди сходят с ума из-за моих трюков (смеётся). Моим первым усилителем, конечно же, было радио – старое испорченное радио с хрипящим динамиком и с названием «Усилитель» на крышке. Менеджеры за сценой обычно подсовывали старые деревянные спички, чтобы не выпадали провода.
Твоя первая работа в группе?
Полагаю, это была группа Friendship Sextet. Этим парням было по 21-23 года, а мне – 10. Но мы играли только по выходным, потому что ребята постоянно просили моих родителей: «Он должен играть с нами». А мои родители отвечали: «Нет, этот мальчик никуда не пойдёт». Так что я начал играть в ночных клубах и в первых рок-шоу в Голландии около 16 лет назад. Мы уже тогда играли ритм-энд-блюз, Бадди Холли, Фэтса Домино и прочие вещи. В это же время я начал постоянно слушать радио, потому что у меня не было проигрывателя. Меня никогда не интересовало пианино, это не в моём характере. Я в общем-то эгоист.
Является ли гитара для тебя проявлением эго?
Нет, это моя единственная защита. То есть, конечно же, защита внутри меня, но гитара является проводником – куском дерева с шестью канатами.
Когда существовала группа Brainbox?
Где-то в 68-ом году, и это была хорошая работа после секстета, потому что у меня была дурная репутация в Голландии (Амстердаме), так как я перебегал из одной группы в другую, ходил в ночные клубы, не ставя в известность родителей, и играл с группами. Этакий «гитарофил». Brainbox играли хард-рок, что-то типа Bad Company, хотя звук у Bad Company лучше, чем был у нас. Я использовал гитару Gretsch White Falcon и усилитель Cordovox Leslie, ещё собственный усилитель. Я не знал, как их собирают, просто взял и сделал. У него было два динамика, ещё у меня был Leslie с двумя динамиками Elco; это два итальянских динамика, почти как JBL, с большими каналами для высоких тонов. Я подключал два микрофона, чтобы получить стерео-звук. В Cordovox есть ручки, одна регулирует низы, другая – середину, и ещё дна – верхи, получается триофоничность. Я очень этим увлёкся: вся сцена в кабинетах, звук переливается словно радуга.
Ты бы хотел воссоздать этот звук снова?
Да, я до сих пор работаю над этим. Leslie – это моё. Я забыл, какой звук дают Leslie, когда ушёл из Brainbox, потому что думал, что группе не хватает оригинальности. И когда я ушёл, они взяли двух парней, которые использовали Leslie, а я им ответил: как вам угодно. Но я снова начал использовать Leslie, они такие восхитительные, такие прекрасные. Этот вращающийся звук, но без фейзера ничего не получится. Звук настолько живой, что просто разливается повсюду.
Какова была гитарная сцена в Амстердаме?
Ооо, джаз и только джаз. Мы не слушали английских гитаристов, за исключением, возможно, Shadows и Клэптона. Я любил джаз и рок-н-ролл. Когда я услышал игру Бека или Клэптона, для меня это был пройденный этап, я это уже играл. Вот так просто: я это играл до них. Звук Клэптона всегда был прекрасен, фантастический звук, но я слушал Джанго Рейнхардта, Тэла Фарлоу, Бола Сете, Джулинана Брима, в основном джазовых гитаристов. Мне очень нравится Ларри Кориэлл.
Как ты думаешь, сегодня ты играешь под влиянием джаза?
Нет, я оставался рокером, но с другим выбором нот – вероятно, европейских, что бы это ни значило. Я играю по-другому, в отличие от гитаристов, которых слышал. Конечно, каждый играет по-особенному. Я отличаюсь ритмически, технически, гармонически и психологически. Я также могу сказать: да, у меня хорошая техника по сравнению с тем, что я слышу вокруг. Но техника сама по себе – не мой путь. Моя техника – музыкальная. Ты играешь прекрасные вещи, но совершенные с точки зрения техники. Я не говорю о скорости, её у меня хватает, но я говорю о звуке, подаче звука со степенью изящества, правильной атаке медиатором, правильным вибрато.
У тебя особенная техника игры медиатором?
Да, иногда я играю медиатором, иногда большим пальцем и частично медиатором.
Какую гитару ты используешь?
Старый Les Paul, очень особенную модель (Les Paul Personal — прим.пер.). Я снял с него абсолютно всё. Осталось только кленовое покрытие. Я думаю, он 1970-71 года выпуска – не такой старый. Хорошая гитара не обязательно должна быть старой. Я думаю, новые гитары Gibson не хуже старых, только – как и в старых инструментах – ты должен сам что-то в них изменить. Нужно по ним пройтись шкуркой, сделать что-то ещё. Ни одна новая гитара не совершенна, это факт. У меня тридцать гитар, старые и новые Gibson, Gretsch , я все их люблю. Я поставил новые лады, потому что старые не подходили. Я люблю полусреднюю толщину, но в самом верху возле головки, чтобы они были заострённые, квадратные, а не закруглённые. Мне не нравятся закруглённые лады, мне трудно на них играть. Так что я предпочитаю прямые лады. Гриф был выровнен, и это тоже пришлось сделать, потому что он был слишком круглым. С квадратными ладами, немного высокими, с прямым грифом получается хороший тон, гитара лучше держит строй, и если ты используешь хорошие лады, струны больше прогибаются, поэтому играть легче. Я поставил немецкие колки Schaller, но мне очень нравятся и Grover. Всё, что сегодня делается в этой области, хорошего качества, и будет ещё лучше. В звукоснимателях я перемотал катушки, они теперь дают больше высоких. Я использую высокие частоты больше, чем все гитаристы, которых я знаю.
Если тебе нравится высокий звук, пробовал ли ты играть на Fender?
Иногда пробовал, но это не моя гитара. Может быть, мне понравится комбинация одного большого хамбакера и одного стратовского сингла, чтобы получить блестящий звук. Но я всё равно люблю этот утробный звук: «ууумпф», толстый звук с великолепными верхами. Настоящий визжащий звук, продирающий до мозга костей. Я ещё не нашёл инструмента, способного на это, но тот, который сейчас у меня, где-то на пути к совершенству. Я снял все причиндалы с гитары, ручки-панели, поставил кленовую деку, вернул хамбакеры, старые ручки громкости и тона, и универсальный тумблер. Я поставил новый струнодержатель без Tune-O-Matic, мне так больше нравится. Струны должны быть натянуты и не опущены у корпуса, чтобы держать сустейн. Я использую струны Ernie Ball, они лучшие: .008, .011, .014, .022, .030 и .038. Они очень тонкие, но мне нравятся, потому что ты должен играть очень чисто, очень точно, как на скрипке. Нужно очень точное прикосновение. У толстых струн хорошая атака, но мне нравятся гладкие струны, в то же время способные держать удар.
Но разве струны не отдают слишком много?
Нет, потому что я не играю вибрато, подтягивая и опуская струны. Я скольжу по струне внутри лада. С тонкими струнами это лучше получается, они дают больше пространства. Я играю и так, и эдак, будем откровенными. Но когда я играю мелодию, я больше скольжу. Каждая песня требует отдельного подхода. Я об этом не думал никогда, сейчас только пришло в голову. Я использую медиаторы Herco, коричневые, среднего размера. Струны меняю раз в неделю.
Почему ты разработал свою гитару для Framus?
Как рок-гитаристу мне всегда нравилось играть на больших полуакустических гитарах, но я не играл на арчтопах из-за фидбэка. Но на Framus гриф как бы проходит через всю длину гитары, она больше не фонит. Корпус – это комбинация полуакустики и модели Les Paul. Гриф шире у головки, поэтому подтягивать струны у корпуса легче. Головка лаконичная, струны друг друга не касаются, они могут звучать без помех. Я тоже использую Ernie Ball: .008, .011 и т.д.
У тебя уникальные настройки для усилителя.
Я разрабатываю новый подход в использовании усилителей. Я использую усилители Crown, в качестве подчинённых усилителей и предусилителей. Это полностью студийное оборудование. Я также использую шесть Leslie и два больших полупроводниковых усилка Fender, старые транзисторные, их больше не делают. Теперь я использую динамики JBL и кабинеты от Fender. Crown очень мощные. Я использую два стерео-усилителя, это 4 раза по 600 ватт, я поставил мощные динамики JBL в Leslie. Они стандартно предустановлены, но я кое-что сделал с двигателем – я переключил систему, вытащил усилители и включил напрямую в динамики и карданный вал. Звук лучшего качества, JBL я использую в кабинетах Fender, 4 десятидюймовых JBL в каждом. Мне всегда нравится много мощности.
Тебя не сносит от этой мощности?
Так это то, что мне надо.
Куда ты ставишь контроль тона?
Трудно объяснить. Я также использую маленький предусилитель, чтобы поддержать верхи. Colorsound. Он не очень хорош, но для меня больше ничего подходящего нет. Я сейчас работаю над другим предусилителем, чтобы получить лучшие верхи. У меня есть стерео-фейзер, он немного смещает фазу слева направо у Crowns.
Ты используешь педали и прочие эффекты?
Нет, только для скорости на Leslie, чтобы получить больше тремоло и хорала.
Какое оборудование ты используешь в студии?
Половину того, что использую на сцене. Понимаешь, сегодня я влюблён в этот усилитель, следующий раз в другой – я постоянно меняюсь.
Ты чувствуешь, что способен добиться всего, чего хочешь с Focus?
Да. Focus для меня одна из немногих групп, которые знают, как катализировать голос и любовь к музыке. Через музыку мы приходим к сценическому искусству, как в “Hocus Pocus”. Я никогда не сниму гитару, другие люди пусть так поступают. Каждый сам прокладывает дорогу в рай. Я не знаю, что связано с игрой на гитаре, не могу понять. Территориально гитара – очень трудный инструмент. Фортепиано перед тобой, как на ладони. Ты видишь клавиши, неважно, чёрные или белые. На гитаре только странные гаммы, одной рукой ты играешь басовую линию, мелодию, аккомпанемент, и это очень непросто. Я думаю, территориально гитара сложнее фортепиано, особенно когда ты читаешь ноты. Немногие музыканты хорошо играют по нотам, не все знают, как взять тот или иной аккорд.
У меня свои комплексы по поводу гитары. Если людям не нравится моя игра, я не брошу играть. Всё нормально. Но я не это ищу. Я хочу достучаться до людей с помощью чистой красоты. Я хочу создавать чистую музыку. Возможно, я один такой, кто смотрит в этом направлении, не уверен. Но никто больше не приходит в голову. Я говорил вам, я эгоист, но для людей. В первую очередь я ощущаю ответственность перед инструментом. Если у вас есть дар, вы должны сделать с ним что-то или для него. Я работаю, я – трудяга, что ещё я могу вам сказать?
