Ричард Коул — Лестница в небеса. Глава 6. Джимми
Предыдущая глава — Джон Пол
Джимми Пейдж родился в 1944 году в Хестоне, графство Миддлсекс, но детство провёл в Фелтхэме, пригороде Лондона, который находился так близко к аэропорту Хитроу, что можно физически почувствовать, как приземляются самолёты. Ему нравилась рыбалка и коллекционирование марок, но в двенадцать его жизнь изменилась, когда он услышал песню Элвиса «Baby, Let’s Play House». Но не особенный голос Элвиса привлёк внимание Джимми. То были инструменты аккомпанирующего состава — электро-гитара, акустическая гитара, контрабас — он заслушал пластинку до того, что игла стёрлась на его глазах.
С Элвисом в голове, Джимми взял в руки испанскую гитару со стальными струнами и пытался копировать звуки с пластинки. Первые попытки были, понятное дело, неумелыми. Но это не имело значения, он был сражён наповал. Джимми чувствовал, как растёт внутри него возбуждение. Он не мог отпустить гитару, даже если хотел этого.
В школе Джимми делал успехи в беге с барьерами, но музыка затмила всё. Он попросил школьного друга показать несколько аккордов и купил в магазине самоучитель. Пейдж изучал обложки пластинок в поиске знакомых имён — Скотти Мура, который играл на записях Элвиса, Джеймса Бёртона, гитариста Рики Нельсона, и Клиффа Гэллапа, аккомпанировавшего Джину Винсенту. Ему нравились хиты из топ-40: «Stagger Lee», «Jailhouse Rock» и «Save the Last Dance for Me», но предпочитал слушать игру музыкантов, а не пение вокалистов.
Отец Джимми работал менеджером по производственному персоналу и — практически по умолчанию — начал поощрять таланты сына. Другой любовью Джима была живопись, которая родителю казалась куда более никчёмной. Так что после окончания школы отец почти не возражал, когда на танцах в Эпсоме Джимми заметил певец Нил Кристиан и пригласил его в группу Neil Christian and the Crusaders. Кристиан, очень воспитанный человек, даже спросил разрешение у родителей Джимми. «Я присмотрю за ним», — пообещал он.
«Крестоносцы» к сожалению так и не смогли завоевать большую аудиторию. И хотя у них постепенно появлялись поклонники, они предпочитали играть старые вещи Бо Диддли, Чака Берри и Джина Винсента, в то время как толпа требовала хитов из десятки. Что ещё хуже, передвигалась группа в развалюхе, которая ломалась чаще, чем происходили нервные срывы у пациентов психиатрической клиники. Несмотря на таланты, они были обречены с самого начала: им не суждено было стать новыми Биллом Хейли и его Кометами.
Тем не менее, The Crusaders не прошли незамеченными. Джефф Бек, чья сестра познакомила его с Джимми, побывал на концерте группы и был поражён видом Джимми на сцене. Джефф говорил друзьям, что гитара была больше Джимми, «тощенького паренька с руками и ногами, как спички».
Тем не менее, Джимми одевался со вкусом и со временем выработал свой стиль игры с мелодическими фразами, от которых иногда вокалист переставал петь и позволял юному гитаристу завладеть вниманием.
Джимми зарабатывал двадцать фунтов в неделю, но стремительная жизнь от концерта концерту в итоге сказалась на состоянии здоровья. Он был чемпионом в беге в школе, но тело оказалось не готовым для жизни на гастролях. Физическое истощение привело к хроническому кашлю, в итоге превратившегося в жуткую ангину.
Одним вечером Джимми стоял возле клуба в Шеффилде и вдруг упал в обморок. Доктора его осмотрели и на следующий день вынесли суровый вердикт: «Притормозить». Джимми, истощенный и больной, не собирался заигрывать со здоровьем и поэтому ушел из Crusaders.
Джимми поступил в колледж искусств в Саттоне. Но как бы ни любил он живопись, кисти и мольберт не делали его счастливым. Он не мог забыть о музыке и постоянно упражнялся на гитаре. Джимми даже подумывал забросить суровую жизнь в музыке в обмен на менее стрессовое поприще художника. «Может быть, искусство — моё призвание, — иногда казалось ему. — Всё, что я делаю в музыке, должно быть всего лишь хобби». Однако, он начал ходить в клубы Вест-Энда, например, в Marquee или Crawdaddy, где играл джемы с любым, кто хотел с ним играть. Там он часами до волдырей на пальцах играл старые хиты Чака Берри. Он был без ума от музыки.
Как и Джон Пол, Джимми влился в сессионную работу, на целых шесть лет отложив на будущее кисти и краски. Предложения следовали одно за другим, не только потому, что он был хорош, но в дополнению ко всему, он был надёжным парнем, способным играть в любом стиле — и рок, и блюз, и джаз. Сначала сессионная деятельность ему очень нравилась. Бывало, он впадал в благоговейный трепет перед артистами, для которых он должен был записываться: Rolling Stones, Herman’s Hermits, Kinks и даже Петула Кларк и Бёрт Бакарак. Он играл на «Hurdy Gurdy Man» Донована, на «I Can’t Explain» группы The Who. Его как-то даже наняли для записи музыки для супермаркетов, а число коммерческих джинглов просто не счесть.
В самом начале, из-за отсутствия музыкального образования, Джимми сомневался в способности успешно работать в студии. Никто не мог «чувствовать» музыку лучше, чем он, но его часто просили играть в соответствии с чьим-то видением, а не его. А это означало играть с листа, такт за тактом.
Джимми пришлось освоить нотную грамоту; но иногда возникали ужасные моменты, когда Джимми допускал досаднейшие ошибки из-за слабого чтения с нотного листа. Он часто говорил, что в начале ноты казались ему стаей ворон, сидящей на телефонных проводах. Тем не менее, работая в студии, он неплохо начал зарабатывать.
Неудивительно, что возможности Джимми пугали некоторых его коллег. Продюсер Шел Талми однажды сказал ему: «The Kinks записывают новый альбом под названием «You Really Got Me». Я хочу, чтобы ты был неподалёку». Шел пояснил, что Джимми сможет внести неоценимый вклад в запись — но сама группа не была в этом уверена. «Зачем он нам нужен? — нервно спросил Питер Куэйф. — Дэйв Дэвис отлично сыграет соло. Это смешно, Шел!»
Шел подождал, пока гнев музыкантов приутихнет. Когда эмоции улеглись, он привёл Джимми. Вскоре The Kinks изменили своё мнение. Когда они услышали игру Джимми, никто не сомневался в решении Шела.
Шли годы, одна сессия переходила в другую, и Джимми почувствовал скуку и пустоту. Он говорил друзьям, что сессионная работа крадёт у него творческую жилу. «Ты приходишь, тебе говорят, что надо делать. А ты, чтобы порадовать их, стараешься не импровизировать. Чисто механическая работа».
В какой-то момент растерянность Джимми достигла пика, и тут он встретил Эндрю Олдэма, менеджера The Rolling Stones, который рассказал ему о создании нового рекорд-лейбла. «Ты нам бы очень пригодился. Не только для сессионной работы, но и для продюсирования».
Здесь можно было раздвинуть музыкальные горизонты. И Джимми ухватился за новую возможность — стать штатным продюсером новой компании, Immediate Records, — где он работал над записями Джона Мейолла и Нико. Энтузиазм вспыхнул с новой силой, именно в этом он так нуждался.
В это время Джимми столкнулся Эриком Клэптоном, буквально в холле студии звукозаписи. По контракту с Immediate Джимми спродюсировал несколько блюзовых вещей с Эриком — «Double Crossing Time» и «Telephone Blues». Эти двое почувствовали химию, возникшую между ними, и когда позволяло время, часто джемовали друг с другом.
Однажды они играли несколько часов подряд в доме Джимми, подпитываясь энергией друг друга, восхищаясь возникшей синергией. Джимми даже записал кое-какие вещи на простой двухдорожечный магнитофон. В дни тех сессий Джимми понял, что ему есть что предложить миру и даже больше, чем студийная работа. Он оглядывался по сторонам, потому что хотел делать музыку по-своему. Когда Джим присоединился к The Yardbirds, а позднее сформировал Led Zeppelin – он требовал, чтобы контроль принадлежал полностью ему.
Читать далее — Председательствуя на рок-похоронах
Назад в Оглавление
