Какая группа первой начала играть и петь рок на казахском языке? Кто-то скажет, что это группа Уркер, но будет не прав.
Однозначный ответ на этот вопрос дать сложно: считается, что первой рок-группой KZ был ансамбль Дос-Мукасан. Как рассказывал один из основателей ансамбля Мурат Кусаинов, помимо собственных песен Дос-Мукасан на концертах играли и The Beatles и даже Deep Purple.
Но музыку ансамбля Дос-Мукасан сложно назвать роком. Я не сомневаюсь, что и в 1960-е, и в 1970-е, и тем более в 1980-е мысль соединить рок-ритмы и казахскую поэзию не раз посещала головы рокеров – идея лежит на поверхности – но скрижали истории не сохранили имена (по крайней мере, мне ничего не известно) и творческое наследие этих музыкантов.
С приходом к власти Михаила Горбачёва цензура ослабила клещи, и рок в бывшем Советском Союзе вышел из подполья. Музыкантам разрешили записываться и гастролировать, тиражи альбомов классических команд расходились как горячие пирожки. И на рубеже 1980-90-х в Казахстане появились коллективы, чьё творчество, во-первых, зафиксировано, а во-вторых, оказало влияние на музыку следующего поколения. Естественно, я говорю о группах, исполнявших песни на казахском языке. В числе первых можно назвать Роксонаки и Үркер. О последних и пойдёт речь. Повод для этого нашёлся замечательный – 20 лет назад группа Уркер записала свой первый альбом (статья написана в 2013 году).
Үркер написали целый ряд хороших песен, которые пользуются популярностью у публики, например, «Перiште», «Асель», Махаббат әні», «Жаным», «Наурыз» и другие. Сами участники группы описывают стиль, в котором играют, как этно-поп, одними из первых подняв «тему патриотизма и возрождения национальных культурных ценностей в своем творчестве». Однако, многие ли знают или помнят, что начинали Үркер совсем с другой музыки, и первый альбом записан в духе арт-рока?
Предыстория
Мой двоюродный брат играл в алматинской группе Касса, они лабали ритм-энд-блюз, и я был свидетелем многих рок-н-ролльных событий того времени. В частности, побывал на одном из первых концертов Үркера в 1994 году в зале Союза композиторов. Увиденное и услышанное потрясло меня до глубины души! Ничего подобного я тогда не слышал, да и сейчас тоже. Арт-рок, или как его теперь называют прогрессивный рок, не очень популярен в нашей стране. Сложные музыкальные структуры, нестандартные размеры, полифония и полиритмия. Поэтому композиции длиннее традиционных для поп-музыки 3-5 минут.
Добавьте сюда тяжелые гитары и упругий «кач» ритм-секции в духе Led Zeppelin, а также мелодии под влиянием казахской народной традиции плюс стихи казахских поэтов – такова музыка Үркер, и это было круто! Кроме того, в команде играли городские интеллигентные парни, довольно симпатичные, а кое-кто даже с консерваторским образованием.
В 1997 году, будучи студентом, я целое летом проработал помощником их продюсера. Группа Уркер тогда записали магнитоальбом «Ансарым», разошедшийся немалым тиражом, и песню «Наурыз», мгновенно ставшую хитом. С тех пор я старался следить за тем, что они поделывают.
В последние годы в разговорах о казахстанской музыке, я нет-нет, да и вспоминал о том первом альбоме «Үркеров». Интересно было бы его раздобыть и послушать. В конце концов, я обратился к музыкантам, с удивлением обнаружил, что ни у кого из них не осталось записей тех лет. По крайней мере, они так утверждают. Но я не верю.
Вообще, у меня была такая мысль: если удастся раздобыть альбом 1993 года, то хотелось бы написать этакую аннотацию с кратким экскурсом в историю. Увы! Запись (пока) найти не удалось, но желание написать очерк о ранней истории группы осталось. Пообщавшись с участниками Үркера, а также покопавшись в собственной памяти, на свет появился сей исторический документ на память потомкам.
Как написал в своей автобиографии легендарный музыкант Кит Эмерсон, кстати, кумир юности музыкантов Үркер: «Рассказ …развивается в хронологическом порядке сквозь призму реальных событий и баек – смешных и грустных, общеизвестных и очень личных».
Группа Уркер – начало
Пианист Айдос Сагатов учился в музыкальной школе имени К. Байсеитовой и в отличие от большинства учащихся школы, слушал не только Баха и Моцарта. Папа Айдоса, известный композитор Мансур Сагатов, увлекался помимо академической музыки, и эстрадой и роком – в общем всем, что было модно. Айдос вместе с одноклассником Салимом Обашевым, скрипачом и яростным битломаном, стал слушать The Beatles, Deep Purple, Led Zeppelin, Emerson, Lake & Palmer и т.д.
«Начались концерты в школе – надо же как-то одноклассниц охмурять, – вспоминает Айдос. – А «классики» такие зашоренные, кроме своей программы ничего не знают».
Уже тогда Айдос предпринимал сочинять, правда академическую музыку. Собственные песни появятся через несколько лет.
«Позже, учась в консерватории, я понял, что могу петь. Сам себе подыгрывал на фортепиано, неплохо снимал на слух. Решил пару песен сочинить. «Айхай далам» и «Cәби болғым келеді» были одними из первых. Я весь такой патриот, интеллигент, читаю литературу репрессированных писателей – тогда всё разрешили: Магжан Жумабаев, Шакарим. Возникла мысль: как бы соединить рок-музыку с высокой казахской поэзией и популяризировать это дело?»
До Үркер Айдос успел поиграть в группе, которую собрал школьный друг Салим. Айдос рассказывает:
«Я учился в консерватории, мы взяли студентов музучилища, назвались Touch & Go и стали играть тяжелую музыку. Вообще мы исповедовали западный подход: виртуозная игра, точные аранжировки, фирменный вокал. Тогда я написал свои первые песни, они были на русском языке».
Одну из вещей взяли в репертуар: она звучала в духе Автографа – безумно популярной группы в те времена.
Touch & Go репетировали на кастрюльном заводе. В СССР предприятия, профсоюзы или общественные организации обладали репетиционными помещениями, инструментами и аппаратом. Для подпольных рок-банд найти репетиционную «точку» – неслыханная удача; так что цеплялись за любую возможность. Нередко по бартеру. Дело в том, что деньги на культурно-массовый сектор выделялись солидные, и за потраченные средства необходимо было отчитываться. Поэтому за возможность репетировать музыканты обещали давать на концерты по праздникам.
«Репетируешь – а в окне пролетает связка кастрюль, — смеётся Айдос. — Пили, курили (не совсем табак). Весело было».
В конце концов, сделав программу, Touch & Go скинулись и поехали на киностудию «Казахфильм» записывать альбом. В помещениях «Казахфильма» располагалась Алма-атинская студия грамзаписи Всесоюзной фирмы грампластинок «Мелодия», а таких студий в СССР тогда было всего лишь восемь. Других вариантов просто не было. Это сейчас можно сделать сравнительно качественную запись чуть ли не в домашних условиях.
Музыка представляла собой безумную смесь хард-энд-хэви и арт-рока:
«Играли на бутылках, на струнах рояля, подкладывая монетки – полный Шнитке. Короче, искали свой звук. Идея у группы была такая: пишем альбом и едем к Алексею Козлову, легендарному саксофонисту и руководителю джаз-рок группы Арсенал, даём запись, он становится нашим продюсером.
Отличный план! В группе было человек 10, главная фишка – два басиста, плюс духовая секция. Вот что рассказывает Айдос об этой затее:
«Все плотно сидели на «траве». Они (музыканты) вместе жили на квартире – настоящая коммуна и рок-н-ролл. В общем, записали альбом, поехали в Москву. Денег нет. Кто-то из ребят был связан с дилерами «травы». Мы повезли анашу в Москву, рассовали пакеты кто куда. Я до сих пор поражаюсь, как нам удалось по пакету провести. В самолёте! Толкнув коробок, можно было жить две недели. Я боялся и не участвовал. А пацаны ходили на Арбат и продавали, пока местные их не напугали. Потом всю эту гору «травы» они скурили сами. Жили на какой-то даче в Мытищах, хозяином которой был наш басист по кличке Фофан. Стояла суровая зима, и мы как французы в 1812 году через лес по снегу припёрлись с инструментами на эту дачу. Каждый день ездили в Москву на электричке».
«Была такая хохма. Пришли на какую-то студию с 38-ой плёнкой – это такая тонкая плёнка на железной бобине, её держит только магнитная сила. Плёнку надо аккуратно держать. Кто-то из пацанов спотыкается – плёнку роняют, и они имеют несколько километров лапши, которая мгновенно перекручивается (плёнка-то магнитная!). Два дня потратили, чтобы собрать. Они её как лагман тянули. Все ржали, кто на студию приходил. Потом даже стали помогать – жалко было парней».
«Кончилось тем, что дело затянулось. Братва скуривается, ничего не происходит. Неделю провисев, я поехал домой. Остальные ещё месяц жили в Москве».
Группа распалась.
Звёзды сходятся
А сейчас зайдём с другой стороны и познакомимся с ещё одним основателем группы Уркер – Бейбарсом Джуманиязовым. Как и Айдос Сагатов, он тоже вырос в музыкальной семье, учился в музыкальной школе по классу скрипки. Отец Бейбарса – известный казахский композитор Базарбай Джуманиязов, в те времена председатель Союза композиторов Казахстана. Отцы Айдоса и Бейбарса с одного аула, вместе жили в общежитии. Дадим слово Бейбарсу:
«В 1988 году я взял в руки гитару, начал играть в стиле хард-энд-хэви в группе под названием «Проклятье». Играли часто: перед Дворцом пионеров, в рок-клубе «Рухани» (о котором ещё поговорим). Название дурацкое, может поэтому группа долго не просуществовала. Потом я поступил в консерваторию, но всегда тяготел к родной музыке и решил поиграть казахскую традицию с элементами цеппелиновского саунда. На дворе стояло лето. Я дал объявление в газету «Горизонт»: «Набирается состав музыкантов для игры казахской музыки в стиле Led Zeppelin». Айдос был моим соседом, жил на два этажа ниже. Когда я набирал команду, то воспользовался административным ресурсом, который нагло эксплуатировал».
Бейбарс уже успел обзавестись связями в рок-тусовке, поэтому знал многих музыкантов, и довольно быстро нашёл басиста для будущей группы. Так появился Даурен Сыздыков, который принёс колонки «Родина» и усилители. Раздобыли барабаны «Радуга». Электронных клавишей не было, зато в распоряжении был рояль. Даурен жил и работал плотником в доме отдыха «Просвещенец». В котельной «Просвещенца» трудился самобытный поэт Оралтай Билялов, который к тому моменту уже публиковал свои стихи в газетах, кстати, в 1999 году вышла книга с его стихами «Коңыр». Даурен попросил Оралтая, который успел пожить в Ленинграде и видел расцвет ленинградского рок-клуба, написать стихи к песням и тот с энтузиазмом согласился. В результате на стихи Оралтая Билялова у группы появились такие вещи, как «Жеке дара қоңыр», «Көктемдегі күз», «Шым батқан бір шұғыла», «Қиял-құс, сығыныш» и «Коңыр №7». Добавьте сюда песни на стихи Мукагали Макатаева «Айхай далам» и «Cәби болғым келеді», плюс «Ескендірдің екі мүйізі» и «Жас сұлуға» Магжана Жумабаева, а также «Адам немене?» Шакарима.
Вспоминает Айдос: «Сначала я сочинял музыку на готовые тексты, что неправильно. Консультировался с отцом, который хорошо разбирался в казахской литературе, и советовал, что почитать. «Айхай далам» – первый опыт казахской песни на стихи Мукагали Макатаева. И «Cәби болғым келеді» – явный закос под «Stairway to Heaven». Набравшись сил, решили собрать состав и записать альбом – опыт у меня был уже. Биба (Бейбарс) приводит Даурена Сыздыкова, у которого было неполное образование в музучилище по бас-гитаре и донельзя приятный голос. И внешность».
Бейбарс: «Айдос сочинил несколько композиций. В промежутке был еще человек по имени Рафаэль, он был звукорежиссёром в Союзе композиторов, они с Айдосом что-то начинали делать. Потом появился Нурлан…»
Правда, сначала пригласили барабанщика группы Триумвират Игоря Перебеева. Триумвират были очень популярными в Алма-Ате, в составе группы играли очень сильные музыканты.
Айдос: «Игорь пришел, послушал: ух ты как интересно, так никто не играет! Была казахская эстрада и подпольный рок. А хотелось для молодежи, но на казахском – живьём, по-роковому, чтоб колбасило, но не как панки и металлисты, у которых не было профессиональной отточености. Деньги зарабатывать музыкой в голову не приходило. Больше для идеи: мир изменить и т.д. – всё, как положено. Была такая вещь, очень сложная и дико длинная – «Адам немене?» на слова Шакарима – рисунок барабанов основан на партии рояля. Тогда так мог сыграть только Перебеев. Но он играл в Триумвирате и не хотел распыляться на два проекта, зато привёл своего ученика. Им оказался Нурлан Сейлов, который мог играть ровно и громко а-ля Джон Бонэм».
Барабанщик Нурлан Сейлов, как и большинство алматинских подростков, начинал с «битлов»:
«Музыка нравилась, но играть ни на одном инструменте я не умел. С группой получилось так – в газете «Горизонт» было объявление: «Рок-клуб «Рухани» каждую пятницу проводит концерт». Мои друзья играли на гитарах, собирались на Тулебайке и пели песни. Я со всеми тусовался. В один из прекрасных дней созрело решение – мы банда. И пошли в «Рухани». Была пятница. Выступали «Триумвират» и «Форпост». Когда я это услышал, то понял, что хотелось такого же. Только как? После концерта подошёл Игорь Перебеев и предложил пойти в рок-школу. Ребята замялись. Игорь говорит: «Вас четверо, вы явно хотите группу. Кто у вас барабанщик?» Вытолкнули меня. Я подумал, что если скажу «нет», случая больше не подвернётся. Игорь провёл нас в подсобку, желающих набралось человек двенадцать. А в те времена быть бас-гитаристом и барабанщиком было не престижно. Со следующей недели начались занятия. Игорь старался максимально дать основы и спросил каждого, кому что нравится. У меня номер один – Led Zeppelin. Игорь сразу начал показывать: «А вот здесь он (Джон Бонэм – барабанщик LZ) играет так, а здесь – так… и Остапа понесло. Манеру игры Бонэма Игорь «схавал».
Начались занятия: палочки, мешочек с песком. Кстати, позже ещё я учился играть на этнической перкуссии. В общем, один из друзей организовал группу Gella – это был положительный опыт. Прошло время, я прозанимался год-полтора. Однажды подходит Игорь и говорит: «Тут есть одна казахская группа, мог бы ты попробовать?» Арт-рок для начинающего казался сложным, я засмущался. К тому же они все консерваторские…» «Атмосфера в группе была одухотворённая, подход осмысленный. Айдос написал «Адам немене?», тогда никто не посягал на казахских поэтов. Вступает Перебеев – плотный мощный рок со степным звучанием. Меня поразило. Предложили попробовать. Я попытался повторить Перебеева, но не было той чёткости, однако Айдос с Бейбарсом улыбнулись и сказали: «Отлично!»
Первый альбом
С полгода парни плотно репетировали, каждый день занимались. И зимой 1992-93 года на Казахфильме группа Уркер записала альбом в составе: Айдос Сагатов – фортепиано, блок-флейта, вокал, Бейбарс Джуманиязов – гитара, Даурен Сыздыков – бас-гитара, вокал, Нурлан Сейлов – ударные. Помимо песен Айдоса, в репертуаре была пара песен Бейбарса, несколько вещей Даурена на стихи Оралтая Билялова. В отдельных композициях партии баса и гитары имитировали домбру. Живьём толком не играли, но один концерт всё-таки дали в зале Союза композиторов, пришли взрослые серьёзные люди – члены Союза композиторов Казахстана.
«Кто-то из них сказал: «Я ничего не понял: для меня шум начался, и шум закончился», — смеётся Бейбарс.
По воспоминаниям, писали альбом ночью, между сменами. Что-то получалось с первого дубля, над чем-то приходилось реально попотеть. Сложность записи состояла в том, что барабанщика, например, сажают в отдельную комнату, и нет ощущения локтя, чувства игры в бэнде, столь необходимого для правильного звука. Каждую инструментальную партию приходилось прописывать отдельно. Айдос принципиально настаивал на живом рояле. В то время нормальные инструменты и усилители приобрести было проблематично, стоили они дорого, нередко приходилось играть на всяких «дровах». Для барабанщиков достать нормальные палочки и мембраны доставляло головную боль. Палочки вытачивали из ножен стульев и табуреток.
Кстати, альбом записывал легендарный звукорежиссёр «Казахфильма» Алим Байгарин. Он хвалил парней и говорил: «Вы и Роксонаки играете настоящую музыку».
Один из первых, кто услышал запись, был известный музыкальный журналист Евгений Бычков. В ноябре 1993 года он написал рецензию в газете «Экспресс-К».
Вырезка из газеты «Экспресс-К», 1993 год. Из личного архива.
Айдос дал послушать своему преподавателю в консерватории. Тот сказал: «Музыка интересная, но барабанщик играет неровно». Однако, все отмечали, что есть идеи. «Помню, кто-то в наглую спёр фрагмент нашей композиции и вставил в рекламу на радио», — рассказывает Бейбарс.
Бейбарс к тому времени понял, что с музыкой никакого будущего не будет, он сильно тяготел к коммерции. В начале 1993 года движение начинает затухать, Бейбарс погружается в бизнес и объявляет о своём уходе.
Шаг назад, два вперёд
Нужно искать нового гитариста, а гитарист должен быть необычный. Нурлан отмечал, что у Бейбарса было чёткое видение музыки. Прослушали несколько гитаристов, которые считались профессионалами, но ни один не подошёл. «И тут я предложил друга – богатейшего опыта нет, но музыку чувствует тонко, и сам по себе интересен», – говорит Нурлан.
Гитарист Рустам Мусин учился с Нурланом Сейловым в одной школе. Рустам был как раз в той компании, которая пошла на концерт в рок-клубе «Рухани», а позже стал учиться в рок-школе, только на гитаре. Гитару в «Рухани» преподавал Дос Бакиров, который собрал состав под названием Gella – куда вошли Рустам и Нурлан – играли глэм-рок в духе Cinderella.
Параллельно Рустам играл в группе Танго. Они записали альбом, дали серию концертов Алматы, в общем набирали популярность. Рустам Мусин: «Нурик, который к тому времени уже играл в Үркер, постоянно рассказывал, что они играют, альбом записывают. А я на всё лето уехал в стройотряд, и когда вернулся, Нурик рассказал, что Биба уходит. В начале 90-х расцвела коммерция, институт, где я учился, скорее напоминал биржу. Все говорили: есть три тонны зерна, давай провернем. Не знаю, существовало ли в самом деле зерно, но разговоры были такие».
Группа Танго. Фото с официальной странички Вконтакте.
Вообще-то Рустам сначала пришёл в Үркер на временной основе. Александр Цой – лидер Танго – уехал в Москву пытать счастья, он года два там прожил. Проект Танго заморозился. «Осень 1993 года. Готовился грандиозный рок-фестиваль в Алматы. Үркер тоже пригласили, но у них не было гитариста. И я согласился как сессионный музыкант поучаствовать в концерте. Фестиваль не состоялся, но мы продолжали репетировать. Меня никто не выгонял, и я не уходил. Так и остался. Когда пришёл, то был просто ошеломлён: всё по-другому, несимметричные ритмы, на 4/4 почти ничего не было. К тому же мне льстило, что я играю с Айдосом, он тогда уже преподавал. Асылбек Енсепов, группа Яшлык и Медеу Арынбаев были его студентами. Получилось, что я как человек, который пришёл позже всех и ненадолго, остался дольше всех».
Вот ещё что вспомнилось: впервые группа Уркер я услышал по радио в начале 1994 года. Дело в том, что накануне нового года в «Рухани» состоялся большой концерт с участием резидентов клуба. Үркер решили кинуть пробный шар и сыграть на этом концерте. И запись с того мероприятия крутили в одной из программ на радио «Максимум». Айдос вспоминает: «Брать нас не хотели, сказали: приходите на прослушивание. В зале сидела комиссия, которая допустила нас к новогоднему шабашу. Выступать поставили первыми. В «Рухани» публика слушала хэви и панк, а мы были слишком интеллигентными. Народ там пьяный, могли и рыло начистить. Поэтому мы приехали со своей группой поддержки. Это были боксеры – наши «Ангелы ада» – человек двадцать, друзья Руса и Нурика. Они пришли пораньше и заняли первый ряд. После концерта была дикая эйфория. Нас приняли! На улице из горла пили вино. Тормознули троллейбус, который развёз по домам. Один из кентов челночил тогда и подарил нам турецкие носки».
А уже в январе состоялся концерт в зале Союза композиторов, о котором я писал в начале. Народу собралось человек сто, на каждом кресле предусмотрительно были разложены распечатки с текстами песен с переводом Оралтая Билялова. Я полагаю, львиная доля зрителей не понимала казахского. После Союза композиторов был концерт в консерватории. «Я попросил девчонок с консерватории сделать афиши и расклеить по городу. Зная, что мы подадим заявку на «Жас канат», я пошел рано утром и все окна офиса дирекции конкурса заклеил афишами: «Группа Уркер (рок по-казахски)», — смеётся Айдос.
«Всё делалось на полном энтузиазме, была наивность какая-то. Но если бы её не было, ничего не получилось бы. Очень сложно было пробить сложившееся мнение, что не может быть на казахском языке качественной рок-группы. Считалось, что казахская эстрада очень отсталая. А тут городские ребята начали петь рок по-казахски, оказалось – это может быть модным. Качественная музыка, хорошая поэзия. Чтобы получить разрешение на использование стихов в наших песнях, я лично побывал у вдовы Мукагали Макатаева, у детей Магжана Жумабаева. И они говорили: «Нам ничего не надо, мы рады, что кто-то заинтересовался поэзией наших родственников и даёт им вторую жизнь».
Конкурсы
В девяностые путь на официальную эстраду можно было проложить лишь через конкурсы, прочих способов и не существовало. «Жас канат» был младшим братом «Азия дауысы», в этом конкурсе участвовали начинающие артисты. Группа Уркер заняла второе место. Первое заняла группа Плюс, в которой пел покойный Данияр Макашев, впоследствии один из вокалистов группы JCS. Үркер сыграли живьём две песни. По правилам «Жас каната» лауреат первой премии допускался к участию в конкурсе «Азия дауысы», но группа Плюс распалась, поэтому на «Азию дауысы» взяли Үркер. От Казахстана также участвовал молодой певец Медеу Арынбаев. Помнится, за несколько месяцев до начала «Азии-94» организаторы заявили, что в качестве почётных гостей планируют пригласить Тома Джонса, Эрика Клэптона, Фила Коллинза и кого-то ещё из суперзвёзд. Если конечно спонсоры помогут. Однако, в том году приехали Аль Бано и Ромина Пауэр.
На «Азия дауысы» живьем играли только две команды: группа Уркер, а также Хабиб Куатэ и Бамада (Habib Koité & Bamada) из Мали. Остальные использовали «минусовки»: вокал живьём, а инструменты в записи. Организаторы конкурса поступили не самым лучшим образом с живыми коллективами, задвинув их выступления в последнюю очередь, т.е. глубоко за полночь. Большая часть публики уже ушла, да и жюри, мягко говоря, подустало. Впечатление от выступления оказалось смазанным. Нурлан вспоминает: «Даже для настройки инструментов нам отвели другое время. Зато вспоминается такой случай. Палочки у меня были самодельные, и когда барабанщик группы Bamada увидел это, то просто обалдел и мог лишь произнести «Оооо, оооо!». Я же ответил, что так надо. Зато тот чувак дал для выступления свою педаль – хорошую – увидев, на чём я играю».
Безвременье
После «Азии» наступило разочарование и большое затишье. Года 2-3 года особо ничего не делали, лишь периодически участвовали в каких-то мероприятиях. «Пришло понимание, что нужно стиль менять, расти качественно, лучше играть, записывать. Менялись технологии. Я работал в рекламном агентстве, преподавал в консерватории, в колледже и КазПИ, учился в аспирантуре. Все где-то работали. Арт-рок оказался никому не нужен», – рассказывает Айдос.
Рустам, кстати, всегда умудрялся параллельно участвовать и в других проектах. В середине 90-х небезызвестный в рок-тусовке Жан Кастеев организовал дискотеку «Пилот», где Рус со своим другом Эриком Лимом – очень крутым гитаристом – играл блюзовый дуэт. Дуэт перерос в группу Black Blood Blues, или BB Blues, исповедавшую смесь джаза, фанка и собственно блюза. Помнится, у них была даже медная секция – редкость и в наши дни. Затем Эрик и Рустам ушли и создали группу Midnight Blues. К ним присоединился Даурен Сыздыков и барабанщик Сергей Литвинов. Играли каверы в клубах, таким образом зарабатывали. Вот что рассказывает Рустам: «Все закончили институты, начали работать. У меня был коммерческий ларёк, который мы с братом купили за 500 долларов. Нурик работал в коммерческой фирме, продавал оптом товары народного потребления. Айдос устроился в рекламное агентство. Огромный поток немцев возвращался на историческую родину, и авиакомпания под названием Sun занималась перевозками репатриантов. Эта компания вложила деньги в рекламное агентство, купила звуковую и видеоаппаратуру».
В агентстве Sun Айдос делал рекламные джинглы и параллельно писал новые песни, примерно год. «Поменять стиль решили единогласно. Всем нравилась музыка, которую играли, но хотелось признания, а его не было. Мы были широко известны в узких кругах. Надо быть ближе к людям, а то непризнанными гениями и уйдём», – вспоминает Рус.
Ансарым
Так на студии Sun и была записана львиная доля второго альбома под названием «Ансарым». Вокал писали в студии Asian Pro Music (APM) с известным звукорежиссёром Сергеем Лобановым. Рустам утверждает, что на «Ансарым» все скинулись долларов по двести. Кассету продавала студия Fair Play. Помните, в 90-е в Алматы существовало несколько студий, распространявших музыку – «Ирис», «Плюс», «Центр», «Fair Play»? Из старого материала на альбоме, в несколько переработанном виде, звучат «Жеке дара қоңыр», «Шым батқан бір шұғыла», «Айхай далам» и «Жас сұлуға». «Cәби болғым келеді» всплывёт на следующем альбоме. «Никаких денег мы не видели, хотя я подозреваю, что продажи были», — говорит Айдос.
«В том агентстве, где я работал, появилась студия нелинейного монтажа. Чтобы набить руку, предложили нам сделать клип, и заодно опробовать машину. Выбрали песню «Ансарым», запихали все имеющиеся эффекты студии. Картины в клипе, кстати, художника Каната Ибрагимова. Клип обошёлся в 50 долларов (а вот Рустам утверждает, что первый клип записали за ящик пива – примерно так и выходит). Кто-то отнёс песню на какой-то канал, и случилось чудо: люди были в шоке, им понравилась музыка. Была совсем другая эпоха. Телеканалы не были избалованы деньгами: не было детей нефтяников, поющих трусов, чьих-то секретарш, которые стали платить за ротацию, так как никто не хотел это ставить». «Каналы с радостью взяли наш клип – тогда крутить было нечего», — добавляет Рустам. Песню пускали в эфир бессчётное число раз, что иной раз раздражало. То же самое случилось со вторым клипом «Ән мекен».
Песни пошли. Участников группы стали узнавать на улицах. «По-честному, Үркер первые гонорары заработал в году 97-98», — отметил Рустам. Случались такие хохмы: Нурлан Сейлов тогда носил длинные волосы. Пошёл он как-то на базар, к нему подходит некто и говорит:
— Можно у Вас автограф?
— С чего бы это?
— Вы же Мурат Насыров!
А потом появился «Наурыз». И понеслось!
В 1998 году группа Уркер записала третий альбом «Тойбастар», подаривший ещё несколько хороших песен: «Сәулемай», «Періште» и «Мой Казахстан». В том же году в турецком Измире на фестивале музыки тюркоязычных стран Үркер стали лауреатами. Последовали первые гастроли по городам Казахстана.
В 1999-ом группа дала большой концерт во Дворце студентов в Алматы. Рустам: «Помню, в те дни приехала певица Линда, которая была на пике популярности. Мы очень переживали, что никто ни придёт. Однако, всё прошло на ура! Народу в зале собралось много, приняли нас очень хорошо». Тогда с Үркер выступала шотландская группа Iron Horse. «У меня были российские электронные барабаны «Роктон». А у шотландцев барабанщиком был сын басиста Nazareth. И когда он увидел эту установку, просто офигел. Читает «Покмо»? Что такое? Почему не знаю?»
Группа Уркер – новое время
А дальше наступили 2000-ые. И это уже совсем другая история. Үркер кардинально поменяли направление. Ушли из группы Нурлан Сейлов и Даурен Сыздыков. Одно время в состав входил певец и телеведущий Нурлан Албан. Сегодня группа Уркер – это Айдос и Рустам. Нурлан Сейлов работает в автобизнесе, музыку забросил, Даурен Сыздыков продолжает играть с алматинскими группами. Поэт Оралтай Билялов лет 10 назад выпустил книгу с размышлениями о тенгрианстве. Бейбарс Джуманиязов, как я писал, повесил гитару на гвоздь, занимался бизнесом, но творческие гены не дают о себе забыть: сейчас он пишет киносценарии. Рустам Мусин ещё с 90-ых удачно сочетает карьеру музыканта и бизнесмена – он президент компании «Самат Шоу Техник». Айдос Сагатов работал на радио. Ему, по мнению Нурлана, как профессиональному музыканту, тяжелее всего пришлось. Что Айдос сам косвенно подтверждает:
«Боль казахского шоу-бизнеса – платная ротация. Мало того, что это той-бизнес, так ещё нет и рынка сбыта. Из 15 млн. населения активные покупатели отечественной музыки – 1-2%. Плюс политика каналов, которые не развивают хороший контент. Они бесплатно ставят россиян и фирмачей, а с наших дерут деньги. 80-90% местного продукта – ярмарка тщеславия. Многие, видя какое качество на экране, думают, что я так тоже могу – качество соответственно падает. Я не вижу смысла издавать новую музыку в этой стране. Хотя нас продолжают приглашать на всякие корпоративы, случаются мероприятия официального характера. Моя оценка нашего шоу-бизнеса – это той-бизнес и платное телевидение. Нет творческого подхода нигде, не поощряется желание создавать – лучше стырить или купить. Шоу-бизнес – зеркало того, что происходит в обществе».
Что бы ни происходило сегодня, я ставил целью рассказать о становлении группы Үркер. На мой взгляд, ранняя музыка несла в себе свежесть, глубокий эмоциональный заряд и настоящий драйв рок-н-ролла. Очень жаль, что эти записи не сохранились, я даже обращался на телеканалы в надежде, что у них в архивах пылятся плёнки с «Жас каната» или «Азия дауысы» 1994 года. Говорят – что нет, но я думаю, что просто никому неохота копаться в архивах. И мне не совсем понятно отношение самих музыкантов к своему прошлому творчеству. Да, с высоты прожитых лет они утверждают, что сыграно на первом альбоме неровно, но ведь это прошлое, и его не стоит стыдиться. Я надеюсь, что после прочтения этого очерка где-нибудь у кого-нибудь случайно всплывёт кассета с записью первого альбома. «Я Айдосу периодически предлагаю поднять старые вещи, но как-то идея не развивается», – пожимает плечами Рустам.
Как бы то ни было, группа Уркер вне всякого сомнения оставила яркий след в казахстанской музыке. И я надеюсь, они ещё напишут новые главы своей музыкальной книги. Ведь Үркер переводится как созвездие Плеяды, олицетворение гнева и упорства. На Плеяды также – это и «созвездие надежды». Надеюсь, мы ещё услышим от них что-то новенькое.
p.s. Хочу поблагодарить Айдоса Сагата, Бейбарса Джуманиязова, Рустама Мусина, Нурлана Сейлова и Оралтая Билялова за интервью и за предоставленные фотоматериалы.
